Withdrawal psychoses in hashish smokers

Abstract

The change of the psyche in the period of abstinence in drug addicts in general is quite well studied. However, little is known about the forms of withdrawal in hashish. Therefore, we consider it interesting to give our observations.

Full Text

Изменение психики в периоде абстиненции у наркоманов вообще— достаточно хорошо изучено. Однако о формах протекания абстиненции при гашише известно мало. Поэтому мы и считаем небезинтересным привести свои наблюдения^1.

Случай 1. Б-ой Н., 17 лет, поступил 13/11—1930 г. в стационар Нервнопсихиатрического диспансера для лечения от гашишизма. Анашу (местное назв. гашиша) курит 8 лет, выкуривая приблизительно по 5 папирос в день. Поступает по настоянию родителей. С 8 лет бродяжничал, занимался воровством. За последнее время отмечает у себя сонливость и отупение. Венерические болезни отрицает, алкоголь употребляет умеренно, при случае. Статус.—астеник, без каких-либо уклонений от нормы со стороны соматической и неврологической. При исследовании психики формальных расстройств ее не обнаружено, следы дебильности.

Первые 12—15 дней пребывания в стационаре не обнаруживает никаких изменений ни в физической, ни в психической сферах. Сон и аппетит вполне удовлетворительны. В последующие 7—8 дней отмечается резкое изменение в поведении: б-ной уединяется, мало общается с больными, на вопросы отвечает односложно, стремится избегать встреч с врачами. Соседи больного по палате неоднократно отмечают следующие странности его поведения: он прячет вещи, находящиеся в его пользовании (чашки, ложки), и потом проделывает процедуру их кражи, соблюдая при этом все нужные предосторожности. Сон тревожный, аппетит удовлетворительный.

Последующие 12—14 дней состояние больного изменяется следующим образом: появляется резкая плаксивость. Обычное замечание по его адресу, от кого бы оно ни исходило, вызывает длительный плач с обильным слезотечением. Попрежнему мало общителен. Сон тревожный. Временами ночью во сне громко плачет. В последующие 2—3 дня эти симптомы исчезают. У больного устанавливается хороший сон, он принимается энергично за работу, появляется обычная для него общительность и 7/1V больной выписывается в хорошем состоянии.

Случай 2. Больной В., 21 года. Русский, молотобоец. 13/11 1930 г. поступил в стационар Диспансера с целью лечения от анашекурения. Свое намерение объясняет тем, что в последнее время он стал „сумасшедшим от анаши“: на прошлой неделе, напр., во время работы в мастерской, после того как он накурился анаши, он схватил молот и сделал попытку убить кузнеца. Когда кузнец начал удирать, он побежал за ним и опомнился только после того, как кузнец скрылся. Никакой злобы или неприязни у него к кузнецу не было и нет. Анашу употребляет регулярно с шестнадцатилетнего возраста. В последнее время выкуривает около 20 грамм в день. С двенадцатилетнего возраста до 18 лет у больного были какие-то припадки, характер которых выявить не удалось. С восемнадцатилетнего возраста припадки прекратились без всякого лечения.

Алкоголь употребляет умеренно. Венерические болезни отрицает. Не женат. Половой жизнью не живет.

Status', смешанное телосложение с наличием ярко выраженных атлетических черт. Со стороны внутренних органов N. Неврологически тоже N. Формальных расстройств психики нет. Как особенность характера отмечено: застенчив, деятелен, энергичен, движения угловаты. Запас житейских сведений обилен. Отмечается некоторый практицизм мышления.

Ближайшим поводом к курению анаши было, по словам б-ого, желание отличиться в пляске. С малых лет он танцует и слыл у себя в деревне за отличного танцора. Когда однажды зрители высказали одобрение состязающемуся с ним конкуренту—это его очень огорчило. У него появилась мысль попробовать перед танцами анашу, опыт оказался удачным, и он начал употреблять его постоянно.

Течение', первые 12 дней в состоянии больного ничего особенного не отмечается. Как обычно, он спит, работает, причем все это на фоне прекрасного самочувствия. Лишь в незначительной мере отмечается повышение аппетита. Затем у больного появляются резкие головные боли, продолжающиеся в течение 2—3 дней. В это время больной перестает работать, у него расстраивается сон, уменьшается аппетит. Затем больной замыкается в себя, у него появляется подозрительность к окружающим больным, а потом и к персоналу. Он заявляет врачу, что к нему скверно относятся, как-то особенно смотрят на него, говорят о нем, по-видимому, что-то недоброе („когда подхожу к говорящим они умолкают“). Персонал больницы тоже „не особенно хорошо“ к нему относится: некоторые сестры, посмотрев на него, улыбаются _w двусмысленно“. Стал плохо спать. Через 9 дней такого состояния заявил врачу, что больной, его сосед собирается его убить. Категорически отказался помещаться с ним в одной палате. На предложение курирующего врача поместиться в другую палату, где находился больной инвалид, наш больной тоже отказался, мотивируя тем, что у инвалида есть костыли, которые могут послужить орудием убийства. Убеждениям и уговорам как будто бы поддается, но только в тот момент, когда с ним беседуют. Стоит же больному только остаться одному, как он начинает опять подозрительно осматриваться. ‘Сон тревожный, аппетит не удовлетворителен. Еще через 5—6 дней больной стал более общителен, спокоен, начала исчезать подозрительность, он приступил к работе, стал хорошо спать. Свое прошлое состояние характеризует как состояние „не по себе“. Выписан 12/IV 1930 года.

Случай 3. Больной Ч., П. 23 лет. Русский, из крестьян. Поступил добровольно в стационар Диспансера 6/IV 1930 года для лечения от анашизма. Анашу употребляет с марта м-ца 1926 года. Первый раз начал курить в ночлежном доме в Сибири. Небезинтересен его рассказ о первом его знакомстве с гашишем: „Лежал я в грязной ночлежке на нарах. Было сыро, холодно, кругом толпы грязных в отрепьях лиц. Среди них продавец свернутых папирос из анаши. На пробу желающим новичкам дает право бесплатно затянуться из одной общей  папиросы. Не раскусив и после двух затяжек, я купил себе целую и принялся курить. После нескольких затяжек у меня в глазах заплясало. Предметы ожили, приняли необычные для них положения в пространстве, мое тело наполнилось ощущением необычайной легкости. Окружающее утратило серые, неприглядные’ краски, мое горе исчезло“.

С тех пор больной начал систематически употреблять анашу, выкуривая в последнее время свыше 30 грамм в день. С той целью, чтобы „бесперебойно“' получать анашу, переехал в Среднюю Азию. Со времени знакомства с анашой, за 3 года, сидел в доме заключения общей сложностью около 14 месяцев. Алкоголь употребляет редко, опий и кокаин пробовал, но не получил никакого удовольствия, бросил.

В 1925 г. заразился сифилисом, принял 2 курса лечения. Libido за время употребления гашиша не изменилось. Себя характеризует как человека скрытного, малообщительного, любящего книги и ограниченное в числе общество избранных лиц.

Status'. Астеник. Глуховатые тоны сердца. При неврологическом исследовании уклонений от N не обнаружено. WaR в кровиотриц. Формальных расстройств психики нет. Общий уровень умственного развития значительно выше той среды, в которой больной вращается. Выявляет значительную начитанность в области путешествий, фантастики. Совершенно не сведущ в вопросах бытовых и социальных. Живой, подвижной ум. Немного склонен к дозировке. Жалобы не замеченное им незначительное ослабление памяти обычными клиническими методами исследования обнаружить не удалось. Отмечает, что он общается только с такими же анашистами, как и он; их он считает близкими ему и дорогими людьми, ради них он пойдет на самопожертвование. В отношении остальных людей уже в течение нескольких лет наличие некоторого недоверия и „пожалуй, говорит' больной, боязни“; „это по-видимому, добавляет он, порождает отчуждение от людей, стремление к обособлению“. Настроение слегка приподнятое. С большим воодушевлением рисует планы и перспективы будущей после лечения жизни.

Течение. В течение первых 5 дней у больного отмечается повышенная сонливость, заметно уединяется от больных, ни с кем не вступает в контакт, много читает. Отмечает резкое повышение аппетита и никаких тягостных ощущений. Следующие 8—9 дней у больного появляется несколько повышенная общительность и говорливость. Стремится организовать вокруг себя больных, рассказывает анекдоты, вслух читает и комментирует книжки. Попрежнему много кушает и довольно много спит. Вслед за отмеченным периодом, т. е. на 12—13 день абстиненции, на фоне общительности и повышенной деятельности у больного появляется резкая раздражительность. По малейшему поводу он приходит в сильную ярость. За короткое время он перессорился почти со всеми больными и сестрами. Совершенно не допускает возражений, высказываемых собеседником, даже в духе личных суждений. Через 2—3 дня такого состояния б-ой стал очень осторожно высказывать врачу свои опасения по поводу отношения к нему некоторых лиц. из больных, а также персонала. Так, заявляет, что сестра И. к нему относится очень скверно и он ей не доверяет. Считает, что лечащий врач тоже стал относиться к нему очень скверно. Отказался от всех сделанных ему назначении_. В течение 9—10 дней все эти явления у больного нарастали. Появилась агрессивность, связанная с требованием немедленной выписки. В виду особых условии жизни Стационара, не позволяющих дальнейшего его наблюдения, больной был выписан 3/Ѵ 1930 года.

Случай 4. Больной Ш. 0., 21 года. Татарин. Доставлен из провинции с двумя сопровождающими 22/V 30 г. в состоянии резкого речевого возбуждения. Больной связан по рукам и ногам. На теле множественные ссадины и кровоподтеки. Отвечает на вопросы по существу. Причины препровождения в Психиатрическую больницу не называет. Анамнестически установлено (по выздоровлении): свыше года систематически курит анашу, выкуривая по нескольку папирос в день. За месяц, приблизительно, до поступления в больницу поступил на тяжелую работу землекопом вдали от населенных пунктов, где проработал 2 недели. Здесь он особенно много курил, примерно удваивая, а потом утраивая обычные порции. Затем уехал с этой работы на более легкую, одновременно решив бросить курение совершенно. Через 10, примерно, дней полной абстиненции—заболел. Появилась тревога, сильный страх с последующим беспокойством, что и привело его в Психиатрическую больницу.

В детстве болел малярией. В последующие года никаких болезней не отмечает. С шестнадцати лет живет самостоятельно, работая в качестве чернорабочего, несмотря на наличие семьи. Алкоголь употреблял редко, в умеренном количестве. Половая жизнь случайна, с шестнадцати лет. Lues отрицает.

Status', телосложение атлетическое с наличием диспластических черт. Татуировка предплечий. Со стороны внутренних органов особых уклонений от нормы не обнаружено. Мышечный валик. Красный стойкий дермографизм. В остальном неврологически ничего особенного. WaR крови отриц. Ориентирован в месте и окружающей обстановке. Сознание болезни отсутствует. На вопросы отвечает по существу, связно. Степень умственного развития соответствует среде. Больной во время исследования подозрительно насторожен: вслушивается, приглядывается к чему-то. Временами вскакивает, причем на лице выражение страха.

Течение'. 23—29 мая не удерживается в кровати, много ходит; движения порывисты, часто нападает на окружающих больных. Врачу сообщает, что больные узбеки собираются его убить, смеются над ним, говорят о нем дурное. Рассказывает какую-то путанную историю о краже каких-то вещей.

С 30 мая по 7 июня несколько спокойнее. Считает себя не больным, а „немного утомленным“. Иллюзии не отмечаются. Очень осторожно высказывает бредовые идеи: то его здесь могут расстрелять, то к нему подходят больные („зачем так подходят, что им нужно?)“. Говорит шопотом, принимая таинственный вид.

С 8—15 июня спокоен, контактен. Работает вне отделения. Относится критически к своему состоянию, приведшему его в больницу. Помнит все, связанное с его поступлением в больницу, до подробностей. Выписан поправившимся 23/ѴІ 1930 г.

Переходя к разбору наших наблюдений, прежде всего следует отметить одну особенность: наличие явно психотических черт в характере наших больных. Почти все больные—лица с явно выраженной склонностью к социопатии. Этот факт должен быть не только поставлен в связь с гашишизмом, как видом наркомании, но должен быть особенно принят во внимание.

В периоде вынужденной абстиненции в процессе лечения во всех наших случаях мы видели расстройство душевной деятельности в форме бредового симптомокомплекса.

Наш первый случай, правда, на первый взгляд не вполне убедителен в этом смысле. Здесь было более резко выражено участие эмотивной сферы, но нерезкая связь бредовых идей с аффектами позволяет нам рассматривать его как мягко выраженный бредовой status или, правильнее, ядро, из которого развиваются бредовые идеи отношения, типичные для всех наших случаев.

Участие эмотивной сферы довольно явственно во всех трех первых случаях. Все они были депрессивны.

Случай четвертый несколько отличается от первых трех не столько качественными своими особенностями, сколько силой своего проявления. Здесь, по-видимому, заболевание дебютировало делириозным симптомокомплексом с нарушением процессов восприятия у

Временами мы наблюдали у наших больных иллюзорные восприятия, но все же эти иллюзии как будто ни в какой интимной связи с бредово-параноидным симптомокомплексом не находятся.

Отметим, что появление бредового симптомокомплекса относится приблизительно к 10—14 дню абстиненции, и развивается он или внезапно (4-й случай), или исподволь. Средняя продолжительность 2—3 недели с исходом в полное выздоровление.

¹ Наблюдению 3-х первых случаев я обязан д-ру Загрубской А.Л. а последнего д-ру Пустоваловой Т.А. коим приношу мою глубокую благодарность.