Letter to the editors. Vol. 78, No. 4 (1997)

Abstract

The letter I have written is, in fact, an extended annotation of a painting created on my subject by the famous Kazan artists S.V. Neustroev and V.M. Popov. It has cognitive value for practicing physicians, young teachers, and students because it provides biographical information about major anatomists.

Full Text

Написанное мною письмо является, в сущности, расширенной аннотацией картины, созданной по моему сюжету известными казанскими художниками С.В. Неустроевым и В.М. Поповым. Оно имеет познавательное значение для практических врачей, молодых преподавателей и студентов, поскольку в ней приводятся биографические данные о крупных анатомах.

Настоящая картина (масло, размеры — 5 х 3 м) размещена в лекционном зале кафедры анатомии Казанского государственного медицинского университета. Картина называется “Диспут анатомов”, или “Зарождение современной анатомии”. На картине изображены выдающиеся анатомы разных стран и эпох начиная со времен самого Гиппократа.

Среди других ученых слева направо: К. Гален (131—200 г) — выдающийся врач и ученый-анатом античности, оставивший после себя учебник по анатомии, придворный медик в Риме, грек, одет в тунику, на которой красная тога. Вторым слева стоит Авиценна (Ибн-Сина, 980—1037 г.) — наш соотечественник (родился и жил в Бухаре), знаменитый врач и ученый средневековья. Он оставил после себя Канон медицины в 7 книгах. Рядом с ним Андрей Везалий (1514—1564) — крупнейший ученый-анатом эпохи Возрождения, основоположник современной анатомии. Везалий родился в Брюсселе, учился в Париже, Лувене и Монпелье, работал в Падуе (Италия). Он написал капитальный научный труд по анатомии в 7 томах, который иллюстрировал итальянский художник Калькар (ученик Тициана). Далее Н.И. Пирогов (1810—1881) — выдающийся отечественный хирург и анатом, основоположник клинической (хирургической) анатомии и В. Гарвей (1578—1657) — крупный английский ученый, основоположник научной физиологии и эмбриологии, открывший круги кровообращения. Рядом сидит Е.Ф. Аристов (1806—1875) — видный отечественный анатом, профессор анатомии и хирургии, заведовал кафедрой анатомии Казанского университета (1837— 1866). За его спиной, несколько склонившись, стоит В.Н. Тонков (1872—1954) — крупный советский анатом, академик. До революции он 10 лет руководил кафедрой анатомии Казанского университета. И, наконец, П.Ф. Лесгафт (1837— 1909) — выдающийся отечественный анатом, основоположник функциональной анатомии. В 1870-х годах около 3 лет он заведовал кафедрой анатомии Казанского университета, а затем организовал курсы воспитательниц и руководительниц физического образования в 1896 г. в Петербурге. Впоследствии эти курсы были преобразованы в государственный институт физической культуры им. П.Ф. Лесгафта.

В центре картины (в нише) — бюст Гиппократа (460—377 гг. до н.э.), на фоне которого как бы развернулась оживленная научная дискуссия между этими учеными. Изображение на центральной части картины (стол с трупом и сам Везалий) заимствовано из известной гравюры итальянского художника Калькара — соратника и друга А. Везалия. Кресла и стул-треножник — мебель кафедры анатомии Казанского медицинского института. Ниже картины находится витрина, в которой представлены основные труды этих ученых, а также анатомические инструменты, которыми они в те времена пользовались.

Основное содержание картины — диспут анатомов разных стран и времен, в результате которого определяется научное направление современной анатомии, основоположником последней является А. Везалий. Он же является центральной фигурой этого диспута, на котором впервые в истории резко критикует ошибки авторитетнейшего в те времена К. Галена. Находясь на идеалистической позиции, никогда не вскрывавший трупа человека, Гален все-таки умудрился написать учебник по анатомии человека, в котором, естественно, было много ошибок. Учение Галена твердо и решительно поддерживала религия и критиковать его учение категорически запрещалось. Авторитет Галена был непоколебим в течение 13 веков.

Впервые критикуя К. Галена, А. Везалий отчетливо понимает, какую ответственность он берет на себя. Лицо его серьезно, взгляд уверен, осанка спокойна. С глубоким знанием дела он разбирает все ошибочные толкования и взгляды Галена, который сидит в глубоком гневе и недоумении, как бы восклицая: “Как меня осмелились критиковать! Я возражаю и не допущу этого! Везалий не прав!” В ответ на это Везалий, повернувшись в сторону Галена и показывая пальцем правой руки на труп, как бы говорит: “Я сейчас вскрою труп и покажу все Ваши ошибки”. Отвернувшись от Везалия, Гален протестует, протянув руку с приподнятой кистью и растопыренными пальцами с сторону трупа (жест запрета): “Не касайтесь тела умершего человека, религия запрещает это!” Везалий, конечно, произвел вскрытие (это было его призванием в анатомической науке) и показал ученым-анатомам всего мира, что у мужчины не одиннадцать ребер, как утверждает Гален в угоду религии, а двенадцать. И это было не единственной ошибкой Галена и предметом их оживленной дискуссии, представленной на картине. Лица обоих ученых крайне выразительны и передают всю гамму их внутренних переживаний и эмоций.

Весьма заинтересованно прислушиваются к их спору собравшиеся возле них анатомы. По умному, спокойному лицу Авиценны, ласковому взгляду его глаз можно судить, что он полностью поддерживает Везалия: “Молодец, ты прав. Я давно ожидал таких открытий в анатомии, только так должна развиваться вся морфологическая наука”.

Н.И. Пирогов даже наклонился к А.Везалию и тоже внимательно следит за каждым движением его руки, направленной в сторону трупа. Cjg осознает свою ответственность перед наукой, создавая свою школу, новые направления в анатомии, тесно связанные с клиникой. Активно отстаивает идеи А. Везалия и В. Гарвей, открывший круги кровообращения и тщательнно изучавший сердце. Его правая рука слегка протянута в сторону А. Везалия, а в левой руке он держит сердце. Глядя на Галена, он спокойно, с большим достоинством что-то говорит, возможно, вот эту фразу: “Везалий прав, в вашем учении о сердце и кровообращении много ошибочного. В перегородке между желудочками в сердце нет никакого сообщения (отверстия), о котором Вы говорите, а кровь циркулирует по двум замкнутым кругам”.

В это время завязывается диалог между Е.Ф. Аристовым и П.Ф. Лесгафтом. Повернувшись к Лесгафту, Аристов, вероятно, обращается к нему с такими словами (это видно по доброжелательному выражению его лица): “Как xopoшо все это отражено в Вашем учебнике и в созданном Вами новом функциональном направление, в анатомии”. К этому разговору, склонившись подключается В.Н. Тонков. Он исключительно внимателен, понимая, что все это надо взять ему на “вооружение” при написании первого советского учебника по анатомии и при создании отечественной школы анатомов. Над всеми участниками диспута возвышается бюст Гиппократа, который, по замыслу создателей этой картины, является олицетворением начала развития всей морфологической науки.