The Lubeck process and its lessons

Abstract

In May 1930, there were brief reports in newspapers and magazines about the Lubeck disaster — the mass death of children following the CalmetVa vaccination (BCG feeding).

Full Text

В мае 1930 года в газетах и журналах появились краткие сообщения о Любекской катастрофе—массовой смерти детей после прививки по методу CalmetVa (кормлением BCG). 1½ года длилось следствие, 11-го октября 1931 года началось слушание дела: на скамье подсудимых проф. D e у с k e, Dr. Alstaedt, проф. Klotz и лабораторная сестра Schütze, обвиняющиеся ¹ в преступной небрежности, повлекшей за собой смерть и телесные повреждения.

Около четырех месяцев длился процесс и только 6 февраля 1932 года был вынесен приговор. D e у с k е приговорен к двум годам тюремного заключения, Alstaedt к 1 г. 3 м., проф. Klotz и лаборантка Schütze от наказания освобождены. В виду большого интереса, который Любекский процесс представляет не только для Германии, но и для врачей и трудящихся СССР, мы считаем необходимым поделиться впечатлениями о процессе на основании докладов экспертов в берлинском медицинском о-ве и в союзе социалистических врачей, личной беседы с одним из экспертов и литературного и газетного материала.

В 1927 г. в Германии, как и в ряде других стран, обсуждался вопрос о введении прививок по С а 1 m e t t’y, В заседании Reichsgesundheitsrat всеобщее введение прививок было отклонено большинством голосов. Некоторые исследователи рекомендовали их проводить у детей туберкулезных родителей, правда очень осторожно, выжидая результатов дальнейших экспериментальных исследований. Большинство ученых высказалось за то, что для того, чтобы рекомендовать прививки BCG, должно быть доказано „neben der Unschädlichkeit des Mittels auch «die Wirksamkeit“ (кроме безвредности этого средства и его действительность).

Но вот относительно последнего, т. е. действия, мнения долго расходились, Что же касается безвредности BCG, то это считалось настолько безусловным, что в октябре 1928 г. на заседании комиссии Гигиенического комитета при Лиге наций в присутствии многих выдающихся бактериологов была принята резолюция что экспериментальные исследования доказали безвредность BCG как прививочного материала; результаты же, найденные Nobeteм nPetroff’biм, которые “Считали возможным усиление вирулентности BCG недостаточно доказанными“. Все же комиссия высказалась за дальнейшие экспериментальные исследования в этом направлении.

В конце 1929 года и начале 1930 года на основании работ, вышедших в Германии и опыта Франции, в отдельных местах (Breslau, Eifel, Berlin-Neukelln) врачи диспансера стали проводить прививки по Сalmett’y в небольшом объеме, детям туберкулезных родителей, пользуясь прививочным материалом из Пастеровского института в Париже или из Берлинского института им. Коха.

Как же случилось, что в начале 1930 года в Любеке оффициально, по инициативе Любекского отдела здравоохранения, Gesundheitsamt, были введены для всех новорожденных прививки по С а 1 m ѳ t t’y?

История вопроса такова: в мае 1929 г. бывший председатель органа социального страхования Любека (Landesversicherungsamt) Bielefeldt, вернувшийся из Франции, поделился с Alstaedt’oм, занимающим в Любеке пост Physikus’a (Physikus—врач, ведающий организацией здравоохранения) о своем посещении С а 1 m е t t’a в Париже. Bielefeldt (не врач) восторженно отозвался о его работах, посоветовал ввести прививки в Любеке и обещал быть посредником между А 1 s t а е d Гом и С а 1 m е t lом. Calmette, по их просьбе, прислал литературу и в июле культуру. В октябре Alstaedt договорился с председателем Landesgesundheitsamt сенатором M е h г 1 е i n, который согласился на введение прививок по методу С а I m et t’a для всех новорожденных г. Любека, если Gesundheitsrat и врачи согласятся на это, и при условии, что вопрос будет разъяснен населению и освещен в прессе.

Совет здравоохранения заседал 8/ХІ; после доклада Alstaedt’a, высказываний проф. Deycke, окружного детского врача проф. Klotz и Jannasch’a, руководителя туберкулезного диспансера, проведение этого дела было поручено комиссии из вышеозначенных лиц.

Комиссия решила слово „прививка“ („Jmpfung“) не употреблять ибо под этим, мол, подразумевается введение через кожу, и поэтому многим родителям будет нежелательно, а именовать это „Schutzfütterung“ („защитное кормление“). Таким образом вопрос и был освещен в прессе, в газетной статье слово прививка совершенно не фигурировало.

17/ХІІ по настоянию Alstaedt’a²) Deycke выразил согласие изготовить прививочный материал у себя в лаборатории при больнице (Allgemeines Krankenhaus).

Только в январе 1930 г. было созвано собрание Общества врачей Любека, ио вместо 100 ч. явилось только 35. Вопрос о прививках стоял в числе других на повестке дня (было еще 3—4 вопроса). Прения по докладу Jannasch’a были вялые, один из присутствовавших д-р R i s s о m выступил против, высказав несколько практических замечаний.

Фактически условия председателя отдела здравоохранения (не врача) не были выполнены—вопрос был неправильно освещен в прессе и недостаточно провентилирован на собрания врачей.

В начале февраля были созваны диспансерные сестры и акушерки, которым была разъяснена сущность прививок и техника их проведения. Кормление BCG должны были проводить акушерки, за каждого ребенка они получали по 1 марке, чтобы этим, конечно, стимулировать акушерок и добиться максимального охвата детей для прививок (деньги шли в кассу взаимопомощи акушерок).

Введение прививки для всех новорожденных последовало 24/II 1930 г., под мменем „Schutzfütterung“, после того как были привиты трое новорожденных из туберкулезных семей. Первая прививка была сделана в декабре 1929 года ребенку Griese в Любекской общей больнице, Ребенок захворал тотчас после кормления. Наблюдавшие врачи и D e у с к e высказались за конгенитальный туберкулез, несмотря на редкость его; но они были так убеждены в безвредности BCG, что никому, мол, и в голову не пришло, что это последствие прививки.

В начале января был привит второй ребенок, который вскоре погиб вследствие предпринятой, по другой причине, операции. Третий случай предварительной прививки—Solchert—имел место в середине февраля. С 24-го февраля по 26- апреля было привито 252 новорожденных. С родителей брались расписки, что они согласны с защитным кормлением ребенка. Уже в конце марта появились разговоры среди акушерок, сестер и санитарок, что дети после прививок выглядят усталыми, плохо пьют и у них часто наблюдаются явления метеоризма и желтуха. На это врачи не обращали внимания и относили за счет реакции. В середине апреля дети стали поступать в больницу пачками. Слух об этом проник в круг врачей³), последние, однако, не высказывали своего мнения вследствие неясных симптомов, и в детском отделении Klotz не мог распознать болезнь и прийти к точному диагнозу.

Тут произошла какая-то странная история. Сиделки, сестры, акушерки, весь „младший персонал“ сразу определили возможную связь с прививками, а высоко-квалифицированные специалисты не могли ее распознать. Когда одна из санитарок осмелилась указать на это—(это было 16—17 апреля), то ей сказали „Держите язык за зубами, а то вылетите“). Из врачебного персонала первый на это обратил внимание студент-практикант, которого эксперт от родителей д-р Schminke тоже отнес к „малым сим“.

Но события шли своим чередом, умерло еще трое детей от туберкулеза 20/ІѴ умер ребенок Nounert; тут смерть объяснили туберкулезной средой (Milieu)— это было еще возможно, ибо у него нашли туберкулез дыхательных путей. 22/IV на вскрытии ребенка Reimers тоже говорилось об этом, хотя тут был туберкулез- кишечника и не было туберкулезного окружения. Только 26/IV на вскрытии ребенка Schwarz D е у с к е признал, что вопрос идет о смерти вследствие Fütterungs-Tuberkulose. Так как это будто бы были все дети, прививаемые материалом от 20/II, то D е у с k е велел уничтожить этот штамм. Сообщил А1 s t а e d fy, этот даже не счел нужным приехать расследовать дело на месте, выданный в город прививочный материал не затребовал обратно и после 26/IV еще производилось защитное кормление детей против туберкулеза₄ т. е. продолжали заражать детей туберкулезом. Так как они еще не знали размеров катастрофы, то только 5-го мая Alstaedt об этом заявил председателю Gesundheitsamt. 13-го мая был созван Gesundheitsrat, где постановили: прививки прекратить, произвести обследование, известить прокуратуру, позаботиться о заболевших детях. До этого момента о детях никто не заботился и не следил за ними после прививок; достаточным доказательством того, что никакого контроля за здоровьем детей не велось, является постановление комиссии, что предполагаемый срок обследования ребенка через 6 месяцев после кормления,

Следствие дало ужасные результаты. Из 252 новорожденных—76 умерло, из них 68—безусловно от Fütterungs-tbc, 131 ребенок в результате прививок больны. Больные дети, даже средней тяжести, давали в 1931 г. еще выраженное увеличение шейных желез, большую опухоль селезенки, ясные очаги в легких, резистентность или опухоли в брюшной полости. Легко заболевшие, дети—увеличение желез и селезенки, туберкулез среднего уха, заболевание желез и т. д

Данные вскрытий (проф. Schünmann) показали, что почти во всех случаях обнаружен туберкулез кишечника, особенно часто туберкулезный перитонит с его последствиями, сращениями и сужениями; генерализация the и менингит вели к смерти. Входными воротами была глотка, миндалины, слизистая желудка,, среднее ухо (некоторые акушерки при кормлении закрывали ребятам нос) ⁴

В общем Любекское несчастье, по словам Rolle, это эксперимент „gröste» Stils“ к доказательству заражения бациллами Коха через рот.

Слово „Schutzfütterung“ многие родители, по заявлению одного из экспертов, понимали как кормление каким-то питательным веществом, укрепляющим здоровье новорожденного. Вместо укрепляющего дети при каждом кормлении получали около 400.000.000 туберкулезных бацилл.

Жертвами явились преимущественно дети рабочих, пенсионеров, т. е. дети трудового населения.

Что же явилось причиной этой трагедии? Изменение авирулѳнтного штамма BCG в вирулентную форму, загрязнение культуры или ее замена?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, необходимо познакомиться с лабораторией Deycke при Любекской общей больнице, где приготовлялся прививочный материал. Все эксперты пришли к единодушному заключению, что любекская лаборатория, может быть, представляет из себя хорошую больничную лабораторию, но для приготовления прививочного материала она совершенно не подходит. Как правильно отметил Bruno Lange, лаборатория представляла собой открытое производство („einen offenen Betrieb“). Тут же производили обычные либораторные исследования, в частности мокроты на туберкулез. Те же лица, которые занимались приготовлением и выдачей культур, работали с вирулентными бациллами, тут же изготовлялись партигены для больницы (для экономии, чтобы их на фабрике не покупать). Вся работа была поручена лаборантке, которая в разгаре работы ушла в отпуск, и выращиванием культур и выдачей BCG занималась ее заместительница, мало информированная. Работа проводилась лаборантками вечером, протоколы не велись, никаких записей и надписей нигде не было. Вообще, по мнению Ublenhuth’a, производство велось с большой беззаботностью (Zorg- losigkeit). Меры предосторожности, принятые Deycke, чтобы BCG культуры выращивались на плотной питательной среде в малой лаборатории в открытом термостате, а вирулентные человеческие культуры на жидкой питательной среде в большой лаборатории, оказались далеко недостаточными. В виде „исключения“ для доклада Jannasch’a была приготовлена tbc культура на плотной среде. На такой же среде оказалась культура, полученная от случая Griese, привитого в декабре 1929 года, и где суверенностью установлены бациллы человеческого типа.

Не будем долго останавливаться на этом, укажем только на то, что в этой лаборатории дело велось таким образом, что замена или загрязнение культуры представлялось неизбежным. Преступная небрежность видна во всей работе, совершенно не ставились предварительные опыты на животных.

По мнению проф. К о 11 е и других, опыты на животных, поставленные за 8 недель до начала прививок, показали бы примесь вирулентных бацилл, а для верующих в другую возможность—переход авирулентных бацилл в вирулентные. Не учтены результаты предварительных прививок случаи Griese и Golchert), а приступили к массовым прививкам. Уже в феврале заболел ребенок Griese, привитый в декабре, была произведена экстирпация железы и опыты на животных. О результатах исследований, в частности этих опытных животных, много говорилось на суде, обвиняли Deycke в представлении фальшивых протоколов и т. и. Так как протоколы и истории болезни велись несистематически, с недостаточной точностью и подробностью, то на суде часто возникали споры. Совершенно непонятно поведение на суде проф. Klotz’a. Проф. Klotz, педиатр, который участвовал в комиссии по проведению прививок, заявил, что считал прививочный материал безвредным, пользу же от него проблематичной. Почему он при таком мнении „голосовал за проведение прививок осталось мало понятным большинству экспертов“⁵) (родителям и публике тем паче), так же как и его показания на предварительном следствии, что в Любеке кормят BCG только детей из туберкулезной среды и что про прививки детей пенсионеров из детского дома, он ничего не знал.

Еще более виноват Alstaedt, организатор прививок в Любеке, который, как ученик Deycke, прекрасно знал обстановку в лаборатории больницы. А1stаеd t’y также должно было быть известно постановление Reichsgesundheitsrat, где было указано, что прививочный материал должен приготовляться в больших лабораториях с соблюдением всех мер предосторожности против загрязнения и замены культур, с проверкой на животных, чтобы убедиться, что это действительно безвредный Кальметовский прививочный материал.

Бактериологические исследования, поставленные Bruno и Ludwig Lange, показали, что найденные в Любекской лаборатории чистая культура tbc и вирулентные бациллы из остатков прививочного материала⁶) (in einem Impfstoffrest) ведут себя как штамм Koel. Летом 1929 г. вследствие порчи термостата погибли все туберкулезные культуры, из которых приготовляли партигены. Из Кoеl’я была получена новая культура, которую так и назвали штамм Koel. Штамм Koel, как оказалось, происходит из лаборатории Bruno Lange и отличался колеблющейся вирулентностью по отношению к свинкам и высокой вирулентно- стаью по отношению к кроликам и на так назыв. Sauton Nährboden дает интенсивную зеленую окраску.

К о 11 е указывает, что при исследовании Ludwig Langen Piscatore выяснилось, что все штаммы, выкультивированные из трупов умерших^[7]) или заболевших детей на Sauton Nährboden, ведут себя как штамм Koel. Исследования в институте Hahn'a о содержании липоидов в сухой субстанции бактерий показали индентичность 3 детских штаммов с штаммом Kiel и 1 с BCG. Часть экспертов считают, что произошло загрязнение BCG штаммом Kiel, и в таком виде был скормлен ребятам. Коlе почти с категоричностью отрицает возможность того (несмотря на работы Петрова, Seifer t’a и др.), что культура BCG стала вирулентной.

Проф. Hahn держится того мнения,что такая возможность не исключена, в данном случае это могло наступить вследствие изменения питательной среды (яичная среда Хона—кровь) ^[8]), но и он считает это мало вероятным в Любекском деле.

Во Франции и других странах проведено колоссальное количество прививок, но нигде не было массовой смерти и заболевания детей как в Любеке. Сведения о массовой смерти детей в Болгарии не подтвердились, там должна быть принята во внимание обычная высокая смертность грудных детей, так что немудрено, если столько же умирает после прививок В CG.

Вследствие заключения экспертов и постановки дела в лаборатории суд счел доказанным замену или загрязнение культуры. Вое отрицают возможность того, что D e у с к е, в целях эксперимента, намеренно повысил вирулентность прививочного материала, прибавив туда туберкул, бациллы типа humanus (такое предположение было высказано на суде). Заявлению D e у с к е, что он принимает вину на себя целиком, что он жертва научной ошибки, нет никаких основании придавать какое-либо значение, ибо он ответственен гл. обр. за изготовление „вакцины“, преступном отношении к случаям Griese, Golchert и т. д., но не за постановку всего дела здравоохранения в Любеке. Obermedizinalrat Dr. Alst a e d t должен нести ответственность за свои поступки.

Ко11e указывает, что обвиняемые переоценили свои способности, они были, как обыватели, беспечны, совершенно не были ориентированы, как надо руководить, проводить, следить и контролировать массовые прививки.

Освобождение от наказания проф. К1оtz’a, несмотря на его поведение на суде и в комиссии, под предлогом, что диагностические ошибки не наказуемы, является грубейшей ошибкой.

Нопонятным остается непривлечение к ответственности J a n n a s с h’a, который, как член комиссии и руководитель туберкулезной организации Любека, принимал активное участие в деле организации прививок.

Между прочим прокуратура подала кассационную жалобу, опротестовав приговор и в частности освобождение Klotz’a от наказания.

Deycke и Alstaedt приговор не приняли, их защитники подали кассацию. Эго после того, как процесс длился 3½ месяца, в то время как вопрос о виновности и причинах мог быть разрешен, даже по мнению буржуазного профессора эксперта, не 3½ мѳс., а в 3½ недели и в меньший срок.                                                                                          

Таков фактический материал.

Считаем необходимым еще ответить на вопрос о том, действительно ли была необходимость введения в Любеке прививки всех новорожденных. Alstaedt уверял, что в Любеке смертность от tbc нарастает, смертность грудных детей от tbc в Любеке выше, чем в Гамбурге, что введением зтого средства он хотел помочь, а не поставить эксперимент⁹).

После выяснения цифр, что в 1929 г. в Любеке на 100.000 населения умерло 132 чел. от tbc, из них 3 грудных (на 1981 новорожденных) и вообще за время с 1920 по 1929 год ежегодно умирало от туберкулеза (на 2000 новорожденных) максимум 6—9 грудных детей, эксперты категорически отвергли необходимость введения прививок по Са для всех новорожденных.

Позволю себе кратко резюмировать вышеизложенное.

1. Никакой необходимости, вопреки утверждениям А 1 s t а е d t’a, в введении прививок по Calmett’y для всех новорожденных г. Любека не было.
2. Alstaedt’oм не были соблюдены условия, выставленные председателем Gesundheitsamt, о разъяснении этого вопроса врачам и населению. Хотя в прессе вопрос о прививках по Са и был освешен, но туманно, тенденциозно слово прививка заменено термином защитное кормление—Schutzfiitteriing). Даже врачи, состоящие на государственной службе, были недостаточно ориентированы м не предполагали, что прививке будут подвергаться все новорожденные.

• Совершенно не были соблюдены указания Сaimett’a и Несчастье произошло вследствие небрежного отношения к делу изготовления прививочного материала со стороны проф. Deycke и д-ра Alstaedt’a, приготовлявших его в абсолютно неподходящих условиях, доверивших это дело технической лаборантке.

1. Не менее преступно „упущение“ опытов на животных, чему нет никакого оправдания.
2. Если бы внимательно отнеслись к случаям Griese и Golchort, катастрофа, вероятно, не приняла бы таких размеров.
3. Отсутствие контроля за детьми, вследствие постановления комиссии осмотр привитых производить только через 6 месяцев после кормления, тоже сыграло роль в размерах катастрофы. За это постановление должны были бы отвечать все члены комиссии.

• Пассивное поведение Alsetaedt’a с 24 апреля—дня сообщения ему о смерти детей от Fiitterungs TBC до 5 мая, не принявшего срочных мер к изъятию прививочного материала и расследованию дела, является не преступной лебрежнотью, а преступлением.
• Попытки немецких националистов изобразить дело так, что виновником катастрофы является француз Calmette не увенчались успехом. Процесс показал, что вина лежит всецело на любекских врачах.

Выводы. Любекский процесс с достаточной наглядностью показал классовую сущность буржуазной медицины и юстиции. Процесс иллюстрировал один из случаев столь часто встречающегося в некоторых лечебных учреждениях Германии экспериментирования над больными и здоровыми в целях опубликования научных работ; во имя „чистой науки“ нередко игнорируются интересы больного Вышеупомянутые любекские профессора и врачи, руководимые желанием выдвг нуться и заработать научный капитал, позволили себе поставить на детях трудящихся ненужный и опасный эксперимент, какими оказались прививки в руках Deycke, Alstaedt’a в их лабораторной обстановке. Несмотря на то, чт- это безобразие творилось на глазах десятков врачей, ни один из них из чувство так называемой „коллегиальности“ не нашел нужным заинтересоваться этим а обратить внимание других врачей на это. Когда обнаружились первые признаки катастрофы, не прошедшие незамеченными врачами, никто из врачей не счел дли себя возможным заявить об этом властям или хотя бы непосредственным виновникам преступления.

На суде выявились также ненормальные взаимоотношения между высшим медицинским и средним и младшим техническим персоналом. Подобные взаимоотношения существуют почти во всех лечебных учреждениях Германии. Санитарка ни в коем случае не имеет права высказывать свои наблюдения, а сестра в большинстве случаев должна отвечать, когда ее спрашивают, а не высказывать свои соображения.

Процесс выявил плохую организацию здравоохранения г. Любека и показал, как буржуазное здравоохранение заботится о детях трудового населения. Даже при обнаружении связи катастрофы с прививками в течение 2-х недель ничего не предпринималось к уменьшению размеров катастрофы, даже не был затребован обратно выданный прививочный материал.

Во время процесса проявилась недостаточная объективность некоторых экспертов, которые, чтобы выгородить своих коллег, запутывали дело и старались представить подсудимых в лучшем свете. Эта коллегиальность уже начала пугать некоторых и проф. Heubner возмущается случаем, который ему пришлось недавно пережить в суде, когда его коллеги эксперты старались освободить от наказания врача, вследствие недосмотра которого последовала смерть ребенка. Он говорит в своей речи на съезде врачей: Ich glaube Sinn für Kollegialität zu haben, aber es gibt für mich eine höhere Verantwortlichkeit als diese. Auch in sonstigen Prozessen scheint nach Zeitungsberichten der an sich so sympathische Zug kollegialer Hilfsbereitschaft zuweilen als die höchste ethische Verpflichtung empfunden worden zu sein.

Решение суда достаточно ярко показало характер буржуазного суда. Несмотря на очевидную виновность Klotz’a, суд не нашел возможным его осудить, даиЭеускѳ и Alstaedt были осуждены только потому, что возбуждение родителей и общественности, даже буржуазной, было очень велико; велико было и давление части экспертов, считавших, что освобождение всех подсудимых еще больше оттолкнет население Германии ог „школьной медицины“, и без того часто- прибегающего к услугам знахарей.

Постановка дела здравоохранения у нас, лозунг: охрана здоровья трудящихся есть дело самих трудящихся, общественный контроль, самокритика делают невозможным что-либо подобное у нас и служат залогом успехов нашего здравоохранения.

¹ Необходимо напомнить, что Alstaedt, тоже бактериолог, является уче- ажком Deycke.

² Необходимо напомнить, что Alstaedt, тоже бактериолог, является учеником Deycke

³ Die аbeг waren mit ihrer Meinung zurückhaltend, angechts der wechsel- den und ungewissen Symptome“ (Hahn).

⁴ Детей кормили BCG не только акушерки и сестры, но и родители, родственники.

⁵ В частой беседе Klotzсказал, что этим он хотел дать возможность выдвинуться Alstaedʹy

⁶ Весь фактический материал был уничтожен до следствия.

^[7] В 28 трупах удалось доказать наличие вирулентных бацилл.

^[8] Контрольные опыты не подтвердили этого.

⁹ Между прочим, чтобы доказать, что он верит в прививки по Са Alst а е d t своего ребенка, родившегося в 1931 году, кормил BCG, но это был жтамм BCG, а не вирулентная культура.