On the question of the revitalization of the body after clinical death

Abstract

The works of FA Andreev, VA Negovsky, IR Petrov and others have shown the effectiveness of the use of therapeutic measures after cardiac arrest and the possibility of removing the body from the state of clinical death in the first 5-6 minutes after the cessation of cardiac activity. While the number of revitalized patients described in the literature is still small, it is advisable to publish each observation in order to identify the most rational technique for conducting revival and develop indications for the use of revitalization measures.

Full Text

Работы Ф. А. Андреева, В. А. Неговского, И. Р. Петрова и других показали эффективность применения лечебных мероприятий после остановки сердца и возможность выведения организма из состояния клинической смерти в первые 5—6 минут после прекращения сердечной деятельности. Пока количество оживленных больных, описанных в литературе, еще невелико, целесообразно опубликование каждого наблюдения с целью выявления наиболее рациональной техники проведения оживления и разработки показаний к применению мероприятий по оживлению. Несколько своеобразная методика оживления, примененная нами, заставляет нас сообщить о нашем наблюдении:
Боря Потапов, 7 лет. Поступил в детскую хирургическую клинику 24/VIII-55 г. по поводу обширной незаживающей раны правой половины грудной клетки, рубцовой приводящей контрактуры правого плеча, сгибательно-разгибательной контрактуры правого локтевого сустава.
Мальчик 10/XII-54 г. получил обширный ожог пламенем II—III степени. Вначале лечился в районной больнице. Общее состояние ребенка удовлетворительное, кожа и видимые слизистые чистые. Лимфоузлы увеличены — в области шеи и паховые справа до величины крупного гороха. Подкожно-жировой слой выражен неудовлетворительно.
Легкие — левая половина грудной клетки принимает активное участие в акте дыхания, правая менее активна. При аускультации чистое везикулярное дыхание.
Сердце: границы в норме, тоны чистые, ясные. Пульс—112 ударов в 1 мин, ритмичен.
Живот овальной формы, передняя брюшная стенка принимает активное участие в акте дыхания. При пальпации живот мягкий, несколько увеличен. Селезенка не пальпируется. Правое плечо полностью сращено с грудной клеткой массивным рубцом. На передней поверхности грудной клетки, начиная от II ребра до живота, распространяясь по ширине до сосковой линии и назад, огибая локоть до задней аксиллярной линии, располагалась гранулирующая рана с вялыми стекловидными грануляциями без эпителизации, с обильным количеством гнойного отделяемого. Правая верхняя конечность в локтевом суставе находилась в положении сгибания до 90°. Пассивные и активные движения в локтевом суставе возможны в пределах 10°. Супинация и пронация ограничены. Движения в лучезапястном суставе и пальцах без ограничений. Кожная чувствительность не нарушена.
При бактериологическом исследовании гноя из раны были выделены белый ста- филоккок и протей. Анализ крови при поступлении от 25/VIJI 1955 г.: Нв — 50%, лейкоцитоз — 11 800, эоз. — 2, палочкояд. — 18, сегментояд — 56, лимфоцитов — 18 моноцитов — 6, РОЭ —43 мм/нас. Анализ мочи: нет патологических отклонений.
С целью стимуляции заживления раны были проведены дробное переливание крови, витаминотерапия, терапия кварцем, пенициллинотерапия.
Для уменьшения размеров раны дважды произведена пересадка кожи по Янович — Чайнскому—10/Х-55 и 31/-55 г., что привело к эпителизации раны на площади двух третей ее.
16 декабря 1955 г. под эфирным наркозом произведена пластическая операция — устранение приводящей контрактуры плеча с замещением образовавшегося кожного дефекта свободным кожным перфорированным ауто-трансплантатом. Размах операции был чрезвычайно большой, за что говорят следующие данные:
После иссечения гранулирующей поверхности и рубцов, приводящих плечо к грудной клетке, образовался обширный дефект кожи размером 35X16 см. Он занимал: 1) область плеча по всей внутренней поверхности, 2) боковую поверхность грудной клетки от подмышечной впадины до подвздошной кости на 6 см впереди от передней аксиллярной линии и на 5 см от задней аксиллярной линии.
Для замещения этого дефекта взяты ауто-трансплантаты по одному с обеих бедер размером 26X4—5 см каждый.
Накануне операции перелито 100,0 одногруппной крови. Во время операции, которая затянулась, были отмечены симптомы шока: предпринято переливание 200,0 одногруппной крови, введено 2 мл камфарного масла и 0,3 мл 10% раствора кофеина. Состояние ребенка улучшилось. К концу операции оно вновь резко ухудшилось — участился до 170 в 1 мин пульс, который, из-за его плохого наполнения, удавалось прощупывать лишь на плечевых артериях, зрачки расширились, но реакция их на свет сохранилась, кровяное давление не определялось. Дыхание стало частым, очень поверхностным. Нарастала резкая бледность кожных покровов. Повторное введение 2 мл камфарного масла и 0,3 м/i кофеина, а также 0,2 мл цититона не улучшило состояние. Наступила остановка дыхания, исчезла реакция зрачков на свет и последовала остановка сердечной деятельности. Явная клиническая смерть. Немедленно начато внутрикостное нагнетание крови 200,0 мл с добавлением 40,0 мл 40% раствора глюкозы и 0,6 мл раствора адреналина 1:1000. Головной конец стола был опущен. Одновременно непрерывно продолжалось искусственное дыхание при постоянном добавлении кислорода. Примерно через 5 мин после остановки сердечной деятельности и через некоторое время после начала внутрикостного переливания крови появилось редкое, еле заметное поверхностное самостоятельное дыхание и стали определяться слабые тоны сердца. Еще через 1,5—2 мин пульс удалось определить на сонной артерии, а через 8—9 мин появился пульс и на периферических артериях. К концу внутрикостного переливания крови удалось определить кровяное давление — 80—40 мм рт. ст. после чего продолжалось переливание раствора сухой плазмы капельным путем в вену. Продолжалась дача кислорода для вдыхания.
Через некоторое время после пробуждения больного было дано внутрь 50,0 мл 30° спирта на 40 % глюкозы с горячим чаем. Установлено перманентное переливание физиологического раствора, плазмы, которое продолжалось до 18/XII-55 г.; всего перманентно перелито 5 литров физиологического раствора, 120,0 глюкозы и 1U0.O— сухой плазмы.
На 2-е сутки наступило полное восстановление физиологических функций без каких-либо нарушений психики. Максимальное кровяное давление — 115, минимальное— 75. Пульс — 95 ударов в 1 мин, удовлетворительного наполнения и напряжения. Легкие: везикулярное дыхание, хрипов нет.
Сердце — тоны чистые, ясные. В дальнейшем послеоперационное течение гладкое. Наступило приживление пересаженных трансплантатов, за исключением небольших участков некроза кожных трансплантатов, смещенных при проведении искусственного дыхания. Наступило полное восстановление функции плечевого сустава.
Для устранения сгибательно-разгибательной контрактуры правого локтевого сустава 19/III-56 г. была дополнительно произведена пластическая операция, иссечение рубцов с замещением образовавшегося кожного дефекта на волярной поверхности локтевого сустава свободным кожным перфорированным аутотрансплантатом.
Послеоперационное течение гладкое. Кожный трансплантат прижил полностью. Движения в локтевом суставе — в пределах нормы.
Ребенок выписался в хорошем состоянии, с восстановлением функции правого плечевого и локтевого суставов, 29/V-56 г.
Несмотря на то, что укоренилось мнение о идентичности действия внутривенного и внутрикостного переливания, — наше наблюдение ставит это под сомнение и заставляет считать необходимым дополнительное изучение рефлекторных раздражений.
Наличие в костном мозгу нервных окончаний, воспринимающих те или иные изменения давления, влияния различных химических веществ, доказано экспериментальными исследованиями А. Я. Ярошевского (1953).
А. Я. Ярошевский отмечает, что при быстром введении индиферентной жидкости в костномозговой канал закономерно вызывались рефлекторное повышение кровяного давления и возбуждение дыхания.
В работе Д. В. Игнатова „Системная иннервация костной ткани и костного мозга" (1956) специальными исследованиями морфологии кости и костного мозга доказано, что имеется иннервация костной ткани и костного мозга, кроме существующей иннервации надкостницы и вазомоторных нервов сосудов. Автор подчеркивает, что наличие большой чувствительности костного мозга должно учитываться при изучении действия на рецепторный аппарат тех или иных веществ, вводимых в костномозговую полость, в частности при внутрикостных переливаниях крови.
Этими работами доказывается, что костный мозг является мощным рецепторным полем, раздражение которого может вызвать заметные рефлекторные сдвиги во всем организме.
Основной интерес нашего наблюдения заключается в том, что оживление больного наступило благодаря нагнетанию крови с адреналином в костномозговой канал под большим давлением. Это обусловило прессорный эффект и, по-видимому, рефлекторное возобновление деятельности сердца, вследствие раздражения большого количества рецепторов костномозгового канала и массы связанных с ним мелких сосудов.