Anomalies of the spine from the point of view of its evolution

Abstract

When studying the normal anatomy of a human, one encounters at every step two or other deviations from the normal structure.
Anatomists distinguish two categories of phenomena in this relationship: the deviations are more significant and so significant that the correct sending of organs is disturbed or completely stopped, and the deviations are weak and so unimportant that they do not have a significant influence of the organ on the function.

Full Text

При изученіи нормальной анатоміи человѣка встрѣчаются на каждомъ шагу тѣ или другія уклоненія отъ нормальнаго строенія.
Анатомы различаютъ въ этомъ отношеніи двѣ категоріи явленій: уклоненія болѣе значительныя и настолько существенныя, что правильное отправленіе органовъ нарушается или совершенно прекращается, и уклоненія слабыя и настолько неважныя, что онѣ не оказываютъ существеннаго вліянія на функцію органа.
Первая категорія получила названіе уродствъ, вторая—аномалій. Но нужно замѣтить, что граница между аномаліями и уродствами не можетъ быть точно опредѣлена, и поэтому аномалія есть, собственно, возникающее уродство, а уродство есть крайне выраженная аномалія.
Въ общемъ на аномалію принято смотрѣть, какъ на органическую особенность, которую представляетъ данная особь, по сравненію съ большинствомъ особей того-же вида, возраста и пола. Природа, конечно, не знаетъ нашихъ классификацій, и мы въ сущности имѣемъ передъ собой лишь рядъ особей, степень различія которыхъ весьма неодинакова Если нѣтъ математическаго тожества между двумя особями одного и того-же вида, то нѣтъ, конечно, и принципіальнаго различія между уродствами, аномаліями и индивидуальными уклоненіями; разница здѣсь чисто количественная, зависящая отъ степени уклоненія, а не качественная.
Область біологіи, которая изучаетъ аномаліи и уродства, или тератологія, въ послѣднее время пріобрѣла особ, важное значеніе; значеніе ея особенно возрасло съ тѣхъ поръ, когда вопросъ объ аномаліяхъ былъ перенесенъ на экспериментальную почву.
Измѣняя тѣ условія, при которыхъ происходитъ развитіе яицъ, мы можемъ получить различныя уклоненія въ строеніи зародыша. Такимъ образомъ, мы имѣемъ полное право разсматривать каждую аномалію и каждое уродство, какъ своего рода экспериментъ, произведенный самой природой.
Что касается причинъ всевозможныхъ аномалій и уродствъ, то онѣ крайне разнообразны; при чемъ причины аномалій лежатъ въ большинствѣ случаевъ въ столь незначительныхъ условіяхъ, что они ускользаютъ отъ нашихъ наблюденій; наоборотъ,—причины, вызывающія уродства, иногда довольно легко опредѣлимы. Въ выясненіи этихъ причинъ немалую роль сыграла за послѣднее время сравнительно новая дисциплина—экспериментальная эмбріологія.
И прежде производились опыты надъ полученіемъ уродствъ, но главнымъ образомъ на куриныхъ яйцахъ, и лишь въ послѣднее время опыты эти были перенесены на яйца земноводныхъ (лягушки, тритоны), а также нѣкоторыхъ безпозвоночныхъ, главнымъ образомъ, морскихъ ежей.
Путемъ такихъ опытовъ установлено, что уродства могутъ быть вызваны слѣдующими моментами: 1) механическими—сотрясеніемъ яйца, надавливаніемъ на него; 2) термическими—если заставлять яйцо развиваться при болѣе низкой или при болѣе высокой tft, чѣмъ нормально; далѣе — 3) химическими—если, напримѣръ, вводить въ бѣлокъ яйца различныя химическія вещества, при чемъ, повидимому, подобные растворы вліяютъ не непосредственно, въ силу своего химическаго состава, а косвенно, путемъ измѣненія осмоса, который играетъ выдающуюся роль при развитіи. Всѣ указанные моменты могутъ вести къ различнымъ уродствамъ, но мы не можемъ предугадать, какую форму приметъ каждый разъ уродство, другими словами—установить соотношеніе между той или другой формой уродства и тѣми или другими измѣненіями условій развитія намъ не удается, за небольшими лишь исключеніями.
Такъ, напримѣръ, Дарестъ показалъ, что, если куриное яйцо заставить развиваться при болѣе высокой t°, чѣмъ нормальная (при 42—43°), то развитіе идетъ усиленнымъ темпомъ и обгоняетъ ростъ зародыша, вслѣдствіе чего получается карликовый зародышъ. Но было бы ошибочно утверждать, что карликовый ростъ, или нанизмъ, обусловливается всегда только температурными условіями. Всѣ указанные моменты могутъ, конечно, вести къ уродству и въ естественныхъ условіяхъ развитія. Такъ, всякіе удары, давленіе, стягиваніе живота, которымъ подвергается мать, и которые передаются на матку, могутъ вызвать уклоненія отъ нормальнаго развитія.
Далѣе, болѣзни матери, различныя заболѣванія плодныхъ оболочекъ, особенно амніотическія сращенія, петли пуповины, болѣзни самого зародыша могутъ вести къ тѣмъ или другимъ уродствамъ.
Наконецъ, послѣднія могутъ передаваться въ нѣкоторыхъ случаяхъ наслѣдственно—напримѣръ, полидактилія; въ послѣднихъ случаяхъ причина уродствъ лежитъ въ тайникахъ самой яйцевѵй клѣтки, въ загадочныхъ процессахъ наслѣдственности.
Изъ множества весьма разнообразныхъ аномалій немалый интересъ представляютъ аномаліи туловища. Этотъ отдѣлъ тератологіи весьма обширенъ, но здѣсь особенно посчастливилось крестцово-копчиковой области, на которую со стороны морфологовъ было обращено особое вниманіе При этомъ всегда возникалъ старый вопросъ, свойственъ ли человѣку хвостъ, какъ рудиментарный органъ, или нѣтъ? Исключительный интересъ къ данному вопросу объясняется тѣмъ, что въ глазахъ неспеціалистовъ онъ являлся основнымъ вопросомъ дарвинизма, такъ какъ полагали, что вмѣстѣ съ нимъ рѣшается вопросъ о происхожденіи человѣка; съ другой стороны и спеціалисты удѣляли ему немало вниманія—достаточно указать на такія имена, какъ Вирховъ, Гисъ.
Но по нашему мнѣнію вопросъ этотъ именно съ этой стороны едва ли можетъ представлять большой интересъ, такъ какъ и среди животныхъ въ одномъ и томъ же отрядѣ, семействѣ и родѣ имѣются представители какъ съ развитыми хвостами, такъ и безъ него, взять хотя бы грызуновъ. Отсюда ясно, что вопросъ о хвостовыхъ придаткахъ человѣка не можетъ имѣть рѣшающее значеніе въ гипотезѣ о происхожденіи человѣка.
Изъ всѣхъ аномалій скелета туловища я коснусь прежде всего тѣхъ, которые представляютъ наибольшій интересъ съ точки зрѣнія эволюціи позвоночника, именно—численныхъ варіацій позвонковъ и реберъ. Число реберъ вмѣсто обычныхъ 12-ти паръ можетъ увеличиваться; въ первомъ случаѣ сверхкомплектныя ребра могутъ быть или выше перваго или ниже двѣнадцатаго. Что касается добавочныхъ реберъ въ шейной области, то они уже издавна получили названіе шейныхъ реберъ. Они представляютъ немалый интересъ съ описательной и сравнительно-анатомической стороны; помимо того, за послѣдніе 20 лѣтъ ими стали интересоваться и хирурги-клиницисты, особенно съ тѣхъ поръ, какъ въ практику была введена рентгенографія. Поэтому на этой аномаліи намъ придется остановиться нѣсколько болѣе подробно.
Еще въ 60-хъ годахъ профессоръ Wenzel Gruber выпустилъ свою обширную монографію о шейныхъ ребрахъ, которая и до настоящаго времени считается основной работой по данному вопросу. Въ ней онъ подробно описалъ 78 случаевъ шейныхъ реберъ, изслѣдованныхъ, какъ имъ самимъ, такъ и другими авторами. На основаніи этого большого матеріала Gruber сдѣлалъ слѣдующіе выводы: 1) шейныя ребра у человѣка встрѣчаются безъ различія пола и возраста; 2) шейныя ребра чаще наблюдаются парными (въ 2/3 всѣхъ случаевъ). Противъ послѣдняго заявленія высказываются послѣдующіе авторы, утверждая, что шейныя ребра чаще встрѣчаются на одной сторонѣ. Такое противорѣчіе проф. Тиховъ, напримѣр , объясняетъ тѣмъ, что для анатома достаточно и очень небольшого рудимента ребра на другой сторонѣ позвонка, чтобы говорить о двухстороннемъ ребрѣ, тогда какъ клиницистъ можетъ принимать во вниманіе лишь ясно выраженные зачатки ребра. По степени развитія Gruber классифицируетъ ребра на 4 группы: 1) первая степень—когда шейное ребро не выходитъ за предѣлы поперечнаго отростка; 2) вторая степень—когда ребро выходитъ за этотъ предѣлъ, но не доходитъ до хрящевой части перваго грудного ребра; 3) третья степень—-когда ребро доходитъ до хряща перваго ребра, соединяясь съ нимъ; при этомъ передній конецъ шейнаго ребра можетъ стоять въ самыхъ разнообразныхъ отношеніяхъ къ верхнему грудному ребру, съ которымъ онъ то сростается, то соединяется при помощи волокнистой ткани, то наконецъ сочленяется и 4) четвертая степень—когда шейное ребро сформировано на подобіе грудного и имѣетъ реберный хрящъ, сливающійся съ хрящомъ 1-го грудного ребра и достигающій до рукоятки грудины.
Что касается высшей степени развитія шейнаго ребра, когда оно доходитъ до рукоятки грудины, не соединяясь съ первымъ ребромъ, то она встрѣчается крайне рѣдко и не была извѣстна Grnber’y. Въ литературѣ мы имѣемъ лишь нѣсколько подобныхъ случаевъ: Альбрехта^*, Двейта и Болька. и др.
Весьма важнымъ съ точки зрѣнія анатома и клинициста ялляется отношеніе сосѵдисто-нервнаго пучка къ шейному ребру, которое можетъ быть различно: если ребро достаточно длинно, то сосудъ лежитъ надъ нимъ, если же оно коротко, то надъ первымъ груднымъ ребромъ. Чаще встрѣчается положеніе подключичной артеріи на шейномъ ребрѣ, что выражается по свидѣтельству клиницистовъ, большею отчетливостью пульсаціи артеріи или же явленіями разстройства кровообращенія до омертвѣнія пальцевъ включительно. Немало можетъ страдать отъ шейныхъ реберъ и плечевое сплетеніе. Въ подобныхъ случаяхъ и приходится прибѣгать къ оперативному пособію—-къ удаленію добавочнаго ребра.
Что касается частоты шейныхъ реберъ, то Fischel, изслѣдовавъ 524 трупа, нашелъ всего 5 случаевъ съ шейными ребрами, т. е. О,9%, такимъ образомъ, аномалія эіа встрѣчается довольно рѣдко. Съ точки зрѣнія сравнительной анатоміи шейныя ребра не стоятъ одиночно.
Еще Груберъ показалъ, что шейное ребро крокодиловъ и птицъ аналогично шейному ребру человѣка.
Далѣе, добавочныя ребра, какъ было указано, могутъ находиться и въ поясничной части; именно, у 1-го поясничнаго по Адольфи въ 8%, по Fischel’ro — 6,6%—6,2%; у второго поясничнаго весьма рѣдко.
Что касается уменьшенія числа реберъ, то оно можетъ быть, какъ на нижнемъ концѣ грудной клѣтки, такъ и на верхнемъ; могутъ отсутствовать 12-я пара (по Fischel’ro—въ О,5'7п, о Bardeen’y—0,9) и даже 11-я пара,—послѣднее наблюдается весьма рѣдко.
Но еще болѣе рѣдки случаи, когда находили рудиментарнымъ первое грудное ребро, которое въ этихъ случаяхъ или соединяется волокнистой тканью съ грудиной, или его передній конецъ остается свободнымъ въ мягкихъ частяхъ.
Подобные случаи описаны Гру б ер о м ъ, Лебукомъ и др., но полнаго отсутствія 1-го ребра еше, кажется, никто не наблюдалъ.
Наконецъ, могутъ отсутствовать среднія ребра на одной изъ сторонъ. Такія аномаліи встрѣчаются рѣдко, и въ литературѣ можно встрѣтить лишь единичныя описанія подобныхъ случаевъ.
Мнѣ пришлось подробно изслѣдовать подобную аномалію на скелетѣ, хранящемся въ Анатомическомъ Институтѣ нашего Университета. Скелетъ принадлежалъ мущинѣ 26 лѣтъ и представляетъ ту бросающуюся въ глаза особенность, что на правой сторонѣ было 11 реберъ, а на лѣвой 12. При внимательномъ обслѣдованіи этого позвоночника можно было найти, что 8-й грудной позвонокъ представляетъ изъ себя тѣло клиновидной формы, вставленное съ лѣвой стороны между двумя сосѣдними позвонками и плотно съ ними сросшееся. Соотвѣтственно этому клиновидному рудименту имѣется съ лѣвой стороны вполнѣ развитое ребро.
Правая половина этого позвонка со всѣми отростками и съ соотвѣтствующимъ ребромъ совершенно отсутствуетъ. Такая аномалія 8-го позвонка въ данномъ случаѣ повела къ врожденному сколіозу.
Здѣсь кстати замѣчу, что въ основѣ врожденнаго сколіоза обыкновенно и лежатъ подобныя клиновидныя образованія, которыя могутъ находиться въ различныхъ мѣстахъ позвоночника и бываютъ то одиночныя, то множественныя.
Относительно частоты подобныхъ образованій нужно замѣтить, что они встрѣчаются крайне рѣдко.
СоѵіНе нашелъ изъ 1015 хорошо обслѣдованныхъ дѣтей въ возрастѣ отъ 1 до 4 мѣсяцевъ лишь одинъ случай врожденнаго сколіоза.
Что касается времени образованія подобныхъ уродствъ, то строго выраженная половинчатость такого рудимента говоритъ за то, что порокъ развитія въ данномъ случаѣ слѣдуетъ отнести не ко времени окостенѣнія, которое происходитъ изъ одной точки въ тѣлѣ позвонка, а къ тому періоду, когда перепончатый позвонокъ состоить изъ двойного парнаго зачатка.
Какъ извѣстно, въ развитіи позвоночника различаютъ три періода—перепончатый, хрящевой и костный.
Осевая мезенхима, благодаря интерсегментальнымъ артеріямъ, дѣлится на парные сегменты—склеротомы. Каждый склеритомъ въ свою очередь дѣлится на двѣ части—на каудальную половину съ плотной тканью и краніальную съ менѣе плотной. Изъ плотной каудальной половины происходитъ первичный Вюшак’овскій позвонокъ или склеротомъ съ дорзальными (neurales), вентральными (costales) и хордальными отростками (chordales). Послѣдніе той и другой стороны, сливаясь, образуютъ вокругъ chorda dorsalis перихордальное влагалище (perichordale Scheide). Такимъ образомъ, въ этомъ періодѣ тѣло позвонка состоитъ изъ двухъ симметричныхъ половинъ. Въ дальнѣйшемъ (5-я недѣля) въ каждой такой половинѣ перепончатаго позвонка появляются одновременно три первичныхъ хрящевыхъ центра: одинъ—для processus neuralis, другой—для processus costalis и третій—-для тѣла позвонка. Въ началѣ хрящъ лѣвой половины тѣла позвонка отдѣленъ отъ правой перихордальной перегородкой (Perichordalseptum); но послѣдняя скоро прорывается, и оба зачатка позвонка соединяются вокругъ chord’bL
У человѣка процессъ образованія хряща въ позвонкахъ начинается въ началѣ второго мѣсяца, къ концу же этого мѣсяца здѣсь появляются точки окостенѣнія: одна въ тѣлѣ и двѣ въ дугѣ.
Такимъ образомъ, развитіе лишь одной половины позвонка возможно объяснить или неправильной сегментаціей мезенхимы или отсутствіемъ хрящевыхъ центровъ въ одной изъ сторонъ.
Во всякомъ случаѣ, данная аномалія можетъ образоваться лишь въ очень раннемъ стадіи зародыша, до конца второго мѣсяца.
Нужно отмѣтить интересный фактъ, особенно съ діагностической стороны, что въ нѣкоторыхъ случаяхъ врожденный сколіозъ становится замѣтнымъ въ болѣе старшемъ возрастѣ, а не тотчасъ же послѣ рожденія.
Наконецъ, изъ другихъ численныхъ варіацій реберъ слѣдуетъ упомянуть, что число истинныхъ реберъ, т. е. достигающихъ до грудины, вмѣсто обычныхъ 7, можетъ или уменьшаться до 6 или увеличиваться до 8.
Итакъ, резюмируя сказанное объ аномаліяхъ реберъ, намъ необходимо подчеркнуть слѣдующее: при переходѣ шейнаго отдѣла въ грудной могутъ быть добавочныя шейныя ребра у 7-го и очень рѣдко даже у 6-го позвонка, а, съ другой стороны, и первое грудное ребро можетъ быть въ рудиментарномъ состояніи; при переходѣ грудного отдѣла въ поясничный мы можемъ встрѣтить добавочныя ребра на 1-мъ и даже на 2-мъ поясничныхъ позвонкахъ, а, съ другой стороны, могутъ отсутствовать 12-е и даже 11-е ребро.
Аномаліи реберъ, конечно, отражаются извѣстнымъ образомъ на формѣ соотвѣтствующихъ позвонковъ. Такъ, когда имѣются ребра у 7-го шейнаго позвонка, то онъ принимаетъ извѣстное сходство съ груднымъ; если же имѣется 13-я пара реберъ или 14-я, то увеличивается, такимъ образомъ, число грудныхъ позвонковъ и уменьшается соотвѣтственно число поясничныхъ.
Сущность аномаліи здѣсь состоитъ въ переходѣ одного позвонка изъ одной области въ смежную, общее же число свободныхъ, предкрестцовыхъ позвонковъ остается нормальнымъ—24.
Но бываютъ, однако, аномаліи, когда общее число предкрестцовыхъ позвонковъ уменьшается или увеличивается; зависитъ это отъ того, какое мѣсто занимаетъ крестецъ.
Во первыхъ, нужно замѣтить, что крестецъ можетъ состоять изъ 4-хъ—5 или даже 6 позвонковъ; 4 крестцовыхъ позвонка встрѣчаются рѣдко, 5—обыкновенно, почему эти случаи принимаются за норму, и 6 позвонковъ довольно часто. Первымъ крестцовымъ позвонкомъ можетъ быть 24, 25, 26 и 27.
Если первымъ крестцовымъ позвонкомъ будетъ 24-й, то предкрестцовыхъ свободныхъ позвонковъ останется, слѣдовательно, только 23, т. обр. произойдетъ уменьшеніе числа свободныхъ позвонковъ—это наблюдается приблизительно по Адольфи въ 3%, по Fischel’io—2,6°,0.
При этомъ 24-й позвонокъ можетъ слиться, ассимилироваться вполнѣ съ крестцомъ; его боковыя части принимаютъ въ этомъ случаѣ участіе въ образованіи facies auricularis крестца. Но помимо того здѣсь могутъ наблюдаться всевозможныя переходныя формы, когда 24-й позвонокъ ассимилируется съ крестцомъ лишь отчасти— неполная ассимиляція; далѣе, сліяніе можетъ быть на одной сторонѣ—ассимиляція несимметричная. Въ послѣднихъ случаяхъ образуется переходный пояснично-крестцовый позвонокъ—vertebra lumbosacralis.
Иногда ассимиляція 24-го позвонка проявляется лишь большей массивностью одного изъ его поперечныхъ отростковъ.
Если первымъ крестцовымъ позвонкомъ является 25-й, то предкрестцовыхъ, слѣдовательно, будетъ 24; подобные случаи встрѣчаются въ 93%, и на нихъ смотрятъ, какъ на случаи нормальные.
Наконецъ, первымъ крестцовымъ позвонкомъ можетъ быть 26-й—въ 4°|0 (по Fischello—6,2%) и даже 27-й очень рѣдко. Въ послѣднихъ случаяхъ свободныхъ позвонковъ будетъ больше нормы—25—26.
Послѣдними крестцовыми позвонками могутъ быть позвонки съ 28 по 31 и въ общемъ человѣческій позвоночникъ можетъ состоять изъ 32—35 позвонковъ; въ случаѣ же крайняго удлинненія позвоночника имѣются 36 или даже 37 позвонковъ.
Спрашивается, чѣмъ же объясняются приведенныя численныя варіаціи позвонковъ и реберъ,— есть ли это случайное отклоненіе отъ типичнаго состоянія, или-же это постепенное измѣненіе въ извѣстномъ направленіи, т. е. явленіе филогенетическое.
Для выясненія поставленнаго вопроса необходимо обратиться къ эмбріологіи и сравнительной анатоміи.
Для насъ въ данномъ случаѣ важны слѣдующіе два эмбріологическіе факта.
Во первыхъ, на раннихъ ступеняхъ развитія у человѣческаго зародыша можно найти зачатки реберъ, начиная съ перваго позвонка до послѣдняго (за исключеніемъ копчика), но развиваются они вполнѣ лишь въ грудной части; на шеѣ хрящевые зачатки реберъ тотчасъ по своемъ возникновеніи однимъ концомъ соединяются съ тѣломъ соотвѣтствующаго позвонка, другимъ съ processus transversus его; однако, полнаго сліянія здѣсь не происходитъ, и между рудиментарнымъ ребромъ (processus costarius) и поперечнымъ отросткомъ остается на всю жизнь отверстіе.
У поясничныхъ позвонковъ ребра соединяются съ processus transversus, образуя processus costotransversarius; у крестцовыхъ они входятъ въ составъ massa lateralis, и только существованіе отдѣльныхъ точекъ окостенѣнія указываетъ, что рудименты реберъ не исчезли здѣсь совершенно.
У двухъ нижнихъ крестцовыхъ и всѣхъ копчиковыхъ позвонковъ отъ реберъ не осталось никакихъ слѣдовъ.
Во вторыхъ, слѣдуетъ отмѣтить, что у человѣческаго зародыша позвонковъ боліше, чѣмъ во взросломъ состояніи, а именно: шейныхъ 7, грудныхъ 13, такъ какъ у зародыша сушествуетъ 13-я пара реберъ, поясничныхъ 5, крестцовыхъ и копчиковыхъ 13, всего—38 позвонковъ.
Позже происходятъ слѣдующія измѣненія: 13-я пара реберъ редуцируется, срастаясь съ поперечными отростками соотвѣтственнаго позвонка, и онъ, такимъ образомъ, изъ грудного отдѣла переходитъ въ поясничный; въ то же время послѣдній поясничный позвонокъ зародыша ассимилируется и сливается съ крестцомъ и становится, такимъ образомъ, первымъ крестцовымъ позвонкомъ; наконецъ, исчезаютъ послѣдніе копчиковые позвонки ' (отъ 4 до 5-го) и ко времени рожденія получаются нормальныя отношенія— 24 свободныхъ позвонка и 9 крестцово-копчиковыхъ.
Изъ приведенныхъ эмбріологическихъ фактовъ видно, что число позвонковъ у взрослаго въ сравненіи съ зародышемъ уменъшается, особенно значительно въ хвостовомъ отдѣлѣ, что число реберъ также уменьшается и что крестецъ передвигается въ направленіи отъ хвостового конца къ головѣ.
Изъ сравнительной анатоміи намъ важенъ слѣдующій фактъ: у гориллы и шимпанзе нормально существуетъ 13-я пара реберъ.
Этотъ фактъ съ приведенными выше эмбріологическими данными даетъ возможность предполагать, что у предковъ человѣка было большее количество позвонковъ и реберъ. На это же указываютъ и отмѣченныя нами аномаліи—появленіе лишнихъ позвонковъ и реберъ.
Для выясненія причинъ численныхъ варіацій позвонковъ и реберъ было высказано нѣсколько теорій.
Такъ, Меккель ** связывалъ излишекъ позвонковъ съ усиленной образовательной дѣятельностью въ развитіи позвоночника, недостатокъ ate ихъ съ ослабленіемъ этой дѣятельности.
Второе мнѣніе, принадлежащее Таруффи^*, переноситъ насъ къ зародышевому періоду и предполагаетъ своеобразную неправильную сегментацію перепончатаго позвоночника: такая неправильная сегментація можетъ вести или къ излишку позвонковъ или къ уменьшенію ихъ.
Но приведенныя теоріи намъ ничего не выясняютъ.
Третья теорія принадлежитъ Розенбергу, который, собственно, первый старался придать дѣйствительно научное обоснованіе этимъ варіаціямъ.
Онъ доказалъ,, что у человѣческаго зародыша обыкновенно заложенъ позвонокъ 30-й—крестцовымъ позвонкомъ, 25-й—послѣднимъ поясничнымъ и позвонокъ 20-й—груднымъ. Въ теченіе дальнѣйшаго развитія позвонокъ 30-й теряетъ связь съ крестцомъ, 25-й соединяется съ крестцомъ, а ребра у 20-го позвонка исчезаютъ. Такимъ образомъ, во время онтогеніи крестецъ приближается къ головѣ, и нижній ко ецъ грудной клѣтки укорачивается. Основываясь на такихъ данныхъ и на отношеніи антропоидныхъ и низшихъ обезьянъ, Розенбергъ утверждаетъ, что такія же измѣненія совершались и во время филогенетическаго развитія. Поэтому онъ причисляетъ позвоночники, у которыхъ крестецъ расположенъ низко и нижняя граница грудной клѣтки лежитъ низко, къ примитивнымъ, атавистическимъ формамъ, а съ высоко стоящимъ крестцомъ и съ нижней границей грудной клѣтки стоящей высоко—къ формамъ будущаго, прогрессивнымъ.
Далѣе, Розенбергъ отмѣчаетъ, что у человѣческаго зародыша заложена самостоятельная пара реберъ у 7-го шейнаго по звонка и что эта пара реберъ затѣмъ теряетъ свою самостоятельность, и, такимъ образомъ, въ періодъ онтогеніи верхній конецъ грудной клѣтки также укорачивается. На основаніи этого онъ утверждаетъ, что такая же редукція совершилась и во время филогенетическаго развитія, причемъ редукція эта не остановилась на ребрахъ 7-го позвонка, но захватываетъ въ настоящее время также ребро и 8-го позвонка.
Такимъ образомъ, по Розенбергу ребра на 7-мъ позвонкѣ— явленіе примитивное, недоразвитіе реберъ 8-го позвонка—форма будущаго.
Резюмируя, мы получаемъ слѣдующее: въ теченіе онтогеніи грудная клѣтка уменьшается съ обоихъ концовъ; такая же редукція совершилась по Розенбергу и во время филогеніи; теперь же она начинаетъ распространяться дальше на ребра 8-го и 19-го позвонковъ.
Теорія Розенберга, какъ покоющаяся на неопровержимыхъ фактахъ и наблюденіяхъ, вначалѣ была принята всѣми авторами, но затѣмъ нѣкоторые изъ послѣдующихъ изслѣдователей начали отмѣчать факты, стоящіе какъ бы въ противорѣчіи съ ней.
Такъ, Велькеръ, Двейтъ, двое нашихъ соотечественниковъ—ЧЕ у гу нов ъ и Адольфи высказались противъ теоріи Розенберга, утверждая, что верхняя и нижняя граница грудной клѣтки стремится передвинуться въ одномъ и томъ же направленіи, къ головному концу, иначе сказать—по этимъ авторамъ шейное ребро есть явленіе прогрессивное, атрофія же перваго грудного ребра—явленіе атавистическое.
Они разсуждали такъ: если теорія Розенберга вѣрна, то должна бы иногда встрѣчаться примитивная форма грудной клѣтки, удлинненной съ обѣихъ сторонъ и форма будущаго—укороченной съ обѣихъ сторонъ грудной клѣтки.
Но, по утвержденію Адольфи, еще ни разу не встрѣчалось грудной клѣтки, укороченной съ обѣихъ сторонъ, а удлиненная на обоихъ концахъ встрѣчается крайне рѣдко.
Казуистика по данному вопросу показываетъ, что если 7-й позвонокъ снабженъ ребрами, то нижній конецъ грудной клѣтки чаще укороченъ, чѣмъ при нормальной верхней границѣ груди; если же 8-й позвонокъ недоразвитъ, то нижній конецъ грудной клѣтки чаще удлиненъ, чѣмъ при нормальномъ верхнемъ концѣ.
Упомянутые авторы на основаніи приведенной казуистики стали утверждать, что измѣненія на обоихъ концахъ грудной клѣтки нахоятся въ неизмѣнномъ взаимномъ отношеніи, и что появленіе шейныхъ реберъ сказывается наклонностью къ укороченію нижняго конца грудной клѣтки, а недоразвитіе 1-го грудного ведетъ къ удлиненію того же конца.
А д о л ь ф и приводитъ еще одно доказательство.
Плечевое нервное сплетеніе, какъ извѣстно, не всегда имѣетъ одинаковый составъ; 10-й межпозвоночный нервъ иногда отдаетъ вѣточку къ сплетенію, по чаще пѣтъ. Адольф и удалось убѣдиться въ томъ, что 10-й нервъ тѣмъ чаще отдаетъ упомянутую вѣточку, чѣмъ дальше грудино-поясничная и пояснично-крестцовая граница отступаетъ отъ головы.
А такъ какъ плечевое сплетеніе тѣсно связано съ шейногрудной границей, то способъ варіаціи сплетенія служитъ новымъ доказательствомъ, что верхняя граница грудной клѣтки стремится передвинуться въ одномъ и томъ же направленіи, и что это и есть главный филогенетическій путь.
Такъ ли это или нѣтъ, мы не имѣемъ возможности въ настоящее время окончательно рѣшить за неимѣніемъ достаточнаго фактическаго матеріала. Дѣло въ томъ, что, хотя въ литературѣ и имѣется большое количество описаній шейныхъ реберъ, но во многихъ случаяхъ въ этихъ описаніяхъ ничего не упоминается о нижнемъ концѣ грудной клѣтки, почему подобные случаи отпадаютъ; число же случаевъ съ рудиментарнымъ первымъ груднымъ ребромъ еще того меньше.
Далѣе, цѣлый рядъ новыхъ изслѣдованій указываетъ, что измѣненія на верхнемъ и нижнемъ концахъ грудной клѣтки не протекаютъ въ неизмѣнномъ взаимномъ отношеніи, какъ утверждали Двейтъ и Адольф и, а совершаются до нѣкоторой степени самостоятельно.
Такъ Bohm утверждаетъ, что сгапіаі’ная часть позвоночника (отъ 7 до 19-го позвонка) и сапйаі’ная часть (отъ 20—34) обладаютъ извѣстной самостоятельностью численныхъ варіацій.
F і s с h е l высказывается противъ наклонности къ недоразвитію нижнихъ грудныхъ при существованіи шейныхъ реберъ. Видерсгеймъ, отмѣчая, что первое грудное ребро тоже начинаетъ недоразвиваться и въ настоящее время находится въ процессѣ атрофіи, высказываетъ убѣжденіе, что процессъ недоразвитія въ верхнемъ концѣ грудной клѣтки идетъ гораздо медленнѣе, чѣмъ въ нижнемъ и что, быть можетъ, онъ даже совсѣмъ пріостановится на долгое время.
Апсеі и Senser t, отвергая гипотезу Д в е й т а, высказываютъ предположеніе, что восхожденіе таза и противуположное движеніе плечевого пояса можетъ вести къ образованію въ будущемъ нѣсколькихъ типовъ грудной клѣтки, и что здѣсь прогрессъ и регрессъ можетъ комбинироваться различнымъ образомъ.
Кромѣ того, при рѣшеніи этого вопроса нельзя, конечно, отрицать случайныхъ отклоненій въ числѣ позвонковъ и реберъ.
Итакъ, вопросъ о будущности грудной клѣтки остается пока нерѣшеннымъ. Резюмируя сказанное о численныхъ варіаціяхъ позвонковъ и реберъ, мы получаемъ слѣдующее: позвоночникъ человѣка обнаруживаетъ явное стремленіе сдѣлаться короче, крестецъ передвигается къ головному концу, число реберъ идетъ также на убыль, но идетъ ли это уменьшеніе реберъ съ обоихъ концовъ или грудная клѣтка стремится передвинуться верхней и нижней границей въ одномъ и томъ же направленіи—вопросъ этотъ остается открытымъ.
Такимъ образомъ, на этомъ примѣрѣ видно, что подробное изученіе той или другой аномаліи даетъ возможность судить не только о прошломъ, но до извѣстной степени и о будущемъ человѣческаго организма.
Отсюда понятна вся важность изученія тератологіи. Человѣческій организмъ не представляетъ собою нѣчто неизмѣнное, законченное, а является лишь одной изъ послѣдовательныхъ стадій своего развитія; измѣненія, въ немъ совершающіяся, протекаютъ такъ медленно, что не доступны нашему прямому наблюденію, и лишь различныя аномаліи и уродства, какъ опознавательныя вѣхи, указываютъ намъ пути его эволюціи.
Пути эти въ настоящій моментъ лишь только намѣчаются и поэтому наша обязанность подробно записывать всѣ наблюдаемыя нами аномаліи и уродства, чтобы на основаніи этого сырого матеріала послѣдующіе изслѣдователи могли не только предугадывать, но и точно знать то направленіе, по которому совершаются филогенетическія измѣненія въ нашемъ организмѣ.

* по Le Double.
* Цит. по Чугунову