V.V. Pletnev. Russian therapeutic schools. Zakharin, Botkin, Ostroumov. 102 pp. Published by Frenkel. Petrograd-Moscow, 1923

Abstract

As an epigraph to his work, Prof. Pletnev very aptly chose the words of the famous historian Klyuchevsky: "We are generally reluctant to look into our past and timid to tread forward. Russian therapists in particular are guilty in this respect and not only read little of their great classics, but also know little about them. Prof. Professor Pletnev, before speaking about the founders of Russian clinical medicine, gives a brief sketch of the state of medical thought in Europe in the 50s, when ideas of Virchow and Сl. Веrnаrd dominated there.

Full Text

Эпиграфом к своей работе проф. Плетнев очень удачно выбрал слова знаменитого историка Ключевского: „Мы вообще неохотно заглядываем в свое прошедшее и робко ступаем вперед“. Особенно русские терапевты повинны, в этом отношении и не только мало читают своих великих классиков, но и мало знают об них. Проф. Плетнев прежде, чем говорить об основателях русской клинической медицины, в кратком очерке рисует состояние медицинской мысли в Европе в 50-ых годах прошлого столетия, когда там господствовали идеи Vіrсhоw’a и Сl. Веrnаrd’a — основателей научного медицинского мышления этой эпохи и учителей русских клиницистов прошлого столетия. Затем три отдельные статьи посвящены характеристике основателей трех русских Терапевтических Школ: Г. А. Захарьина, С. П. Боткина и А. А. Остроумова. Совершенно не касаясь биографии этих знаменитых клиницистов и оставляя в стороне их личности, автор в исключительно-увлекательном изложении, пользуясь живыми человеческими документами—клиническими лекциями, цитаты из которых часто приводит, дает тонкий анализ особенностей каждой из этих школ. При этом он умышленно избегает полемики, в свое время разделившей русских терапевтов на два воинственно настроенных лагеря.—на школы Московскую и Петербургскую.

Основатель Московской Школы, великий врач-эмпирик, тонкий наблюдатель у постели больного, обладавший огромной интуицией и даром психотерапии, Г. А. Захарьин, несмотря на весь свой консерватизм и полное пренебрежение к лабораторному изучению больного, к концу жизни вынужден был все же уступить противному складу его мышления научно экспериментальному методу клинического подхода к больному и даже устроил в своей клинике лабораторию для экспериментов над животными.

С. П. Боткин, основатель Петербургской школы, реформатор русской клинической медицины, гениальный клиницист мыслитель, с особенной любовью описан автором. Отметив огромную борьбу, которую С. П. Боткин у пришлось пережить, как новатору русской терапевтической мысли,—борьбу, а в которой зависть современников играла непоследнюю роль, автор дает тонкий анализ школы Боткина, построенной на строго научном, патолого-физиологическом подходе к больному, подчеркивая, что С. П. Боткин уже говорил о функциональной диагностике органов, изучающей динамику заболевания данного больного. Далее, с цитатами в руках автору горячо отвергает выставлявшийся против С. П. Боткина упрек будто он вел слушателей к отрицанию терапии, и подчеркивает факты, указывающие на удивительную гениальную прозорливости великого клинициста и как диагноста, и как терапевта. Тесный контакт между точными наблюдениями у постели больного и лабораторным обследованием его всеми современными методами и строгое научное клиническое мышление характеризуют Петербургскую школу Боткина.

Близкий к С. П. Боткину, как к клиницисту - физиологу, А. А. Остроумов сделал еще один шаг вперед, расширив мышление клинициста до мышления биолога. Он изучает больного не как отдельное проявление болезни, а в зависимости от условий, при которых носитель этой болезни явился на свет и жил до проявления заболевания, и таким образом не только вводит в клинику изучение конституции больного в самом широком смысле этого слова, но и понимает самую клинику, как часть биологии. Не лишено интереса, что Остроумов отметил, между прочим, в клинике малярии и провокационные приступы ее, и „носителей малярии“. Весьма остроумно Д. Д. Плетнев замечает, что об этом „никто не знает, ибо Остроумов написал мимоходом, на русском языке, иностранцы же русской литературы не знают. а русские... тоже ее не знают“.

Небольшая, яркая книжка проф. Плетнева читается очень легко, с большим интересом и доставит не только большую пользу, но и огромное удовольствие каждому терапевту. Молодому же терапевту особенно необходимо прочитать ее, она обо многом заставит его подумать, а главное—заставит его еще и еще раз вернуться к изучению чудесных клинических лекций великих основателей русских терапевтических школ.

К сожалению, книжка издана небрежно, в ней много опечаток; издателю надо также озаботиться, чтобы во втором издании книжка была снабжена портретами учителей в значительно лучшем исполнении.