The main causes of perinatal mortality at the regional level

Full Text

Перинатальная смертность (ПС) является одним из основных показателей, характеризующих социально-экономическое развитие общества, санитарное состояние среды обитания человека, в весьма концентрированном виде отражает уровень образования и культуры, качество и доступность медицинской помощи, распределение социальных и материальных благ в обществе, климато-географические различия, национальные традиции и обычаи, возрастно-половой состав населения и т.д. [1—3].

Отсутствие существенных положительных тенденций в динамике ПС как по России в целом, так и в Чувашской республике, а также использование отечественным здравоохранением и статистикой в настоящее время критериев мертворожденности ВОЗ вызвали значительное число научных исследований в области перинатологии [4, 5]. С учетом значительных колебаний уровня ПС по регионам России можно предположить, что успех в этой области во многом будет зависеть от умения адекватно оценивать региональные особенности [5, 6]. Отсюда весьма актуальны изучение особенностей динамики, частоты и структуры причин ПС в конкретных условиях Чувашской республики, а также повышение качества оказания медицинской помощи беременным, роженицам и новорожденным.

Целью настоящего исследования являлось углубленное многомерное исследование медико-социальных причин ПС в Чувашской республике.

Методом “слепой выборки” ретроспективно проанализировано 1196 карт со случаями ПС с 1986 по 1996 г. Контрольной группой служили 434 случая рождения живых детей. Были изучены первичные документы (обменные карты женских консультаций, историй родов и развития новорожденных) по всем случаям ПС в 21 административном районе республики и 4 родильных домах г. Чебоксары.

Для математической обработки полученных результатов нами использовались методы построения матриц показателей-признаков изучаемого процесса в соответствии с перинатальной картой (процент встречаемости), вычисления матриц коэффициентов парных корреляций между признаками, оценки статистической достоверности исследуемой выборки по критерию Стьюдента, регрессионного анализа.

ПС в целом по Чувашской республике за последние 10 лет (1986—1996 гг.) колебалась от 13,3 до 18,3 на 1000 родившихся (в среднем 15,4±1,4). Наиболее высокой и в то же время относительно стабильной она была в городах республики (17,8): в Чебоксарах — 19,1, в Алатыре — 24,4, в Новочебоксарске — 15,4, в Шумерле — 15,4, в Канаше — 14,9. По районам республики ПС в среднем за 10 лет составила 14,4. На протяжении этого времени относительно высокой она была зарегистрирована в Алатырском (18,0), Вурнарском (18,7), Красночетайском (20,4) районах, прогрессивно увеличиваясь в Батыревском районе (с 8,9 до 20,2) и прогрессивно снижаясь в Цивильском (с 17,3 до 2,7).

Среди всех перинатальных потерь по республике за 10 лет 26% случаев произошло в городах республики и 74% — в районах. Антенатальная гибель плода наблюдалась в 27,8% случаев (в городах — 34,9%, в селах — 25,2%), интранатальная — в 29,3% (в городах — 23,1%, в селах — 31,6%), ранняя неонатальная — 22,6% (в городах — 24,1%, в селах — 22,0%).

С 1986 по 1996 г. показатель анте- и интранатальной смертности в целом по республике существенно не изменился.

Среди перинатальных потерь при срочных родах преобладали анте- и интранатальные потери (30,6% и 36,8% соответственно, всего 67,4%), а при преждевременных родах — интранатальные и потери в первые сутки жизни (24,5% и 35,4% соответственно, всего 67,2%).

Основными причинами ПС, по данным патологоанатомических вскрытий, являлись асфиксия плода (32%), врожденные пороки развития (16%), родовая травма (12,7%) и внутриутробное инфицирование (11%).

Средний возраст рожениц в обследованной группе составлял 26,2±4,3 года, причем у женщин со срочными родами — 26,9±3,2 года, с преждевременными — 24,6±3,6 года. Старше по возрасту оказались женщины из сельской местности — 26,5±4,5 года (из города — 25,2±4,3 года).

У 56,7% женщин выявлены профессиональные вредности, особенно у жительниц сельской местности по сравнению с горожанками (соответственно у 58,6% и 48,9%). В 1986 г. профессиональные вредности были зарегистрированы у 62,1% женщин, в 1994 г. — у 42,3%. В структуре отраслей с профессиональными вредностями в целом выделялись химическое производство (22,3%), текстильная промышленность (13.2%), животноводство (28,4%) и сельское хозяйство в связи с использованием ядохимикатов (14,7%), при этом в городе — химическое производство (43,9%) и текстильная промышленность (18,2%), а в сельской местности — животноводство (34,5%), сельское хозяйство (14,5%) и химическое производство (17,1%). У женщин со срочными и преждевременными родами достоверных различий в структуре профессиональных вредностей не выявлено.

За 10 лет структура профессиональной вредности в целом изменилась. Если в 1986 г. каждый вид встречался с одинаковой частотой (химическое производство — 11,34%, текстильная промышленность— 11,3%, животноводство и растениеводство — по 19—20%), то К 1996 г. лидировали животноводство (57,1%), растениеводство (28,7%) и текстильная промышленность (14,2%).

Обращал на себя внимание тот факт, что во время беременности женщин не переводили на более легкую работу, — 91,3% беременных, нуждавшихся в более легких условиях труда, остались без внимания. В течение 10 лет это число женщин было одинаково значительным как при срочных (90,0%), так и при преждевременных (93,5%) родах, несколько выше в селе (92,7%), чем в городе (86,1%).

Среди факторов социального неблагополучия преобладал низкий материальный уровень жизни (63,8%). Достоверные изменения за 11 лет произошли в структуре факторов социального неблагополучия. Если в 1986 г. низкий материальный уровень был отмечен у 30% женщин, то в 1996 г. — у 87,5%. В 1986 г. неполные и многодетные семьи, а также незарегистрированные браки встречались одинаково часто (в целом 20— 23%), в 1996 г. их стало значительно меньше (не более 13%).

При анализе перинатальных карт было установлено, что 73,5% женщин не имели в анамнезе заболеваний. Среди 26,5% женщин, у которых они были, преобладали лица, перенесшие в прошлом инфекционные и паразитарные болезни (19,8%), болезни мочеполовой системы (18,3%), органовдыхания (14,9%) и пищеварения (3,1%), анемия (5,5%), а также их сочетания.

Обращала на себя внимание высокая частота кровотечений (у 10,9%) в связи с отслойкой и предлежанием плаценты при предыдущих беременностях.

64,5% женщин при данной беременности регулярно наблюдались в женской консультации, 42,9% из них были взяты на учет до 12 нед., 43,1% — в сроки от 12 до 23 недель беременности. 19 (2,4%) беременных не были на учете. В городах состояли на учете регулярно 75,9% женщин, в селах — лишь 60,1%. При беременности до 12 нед. в городах на учет были взяты 56,8% женщин, в селах — только 37,1%, в сроки 12—23 нед. — соответственно 31,2% и 48,3%. Нерегулярно наблюдались в женской консультации женщины, у которых произошли преждевременные роды (47,9%). В этой же группе была высока частота поздней постановки женщин на учет (в 40,8% случаев в сроки 12—32 нед и в 8,4% — в сроки свыше 23 нед). 3,7% женщин вообще не состояли на учете.

У 12,4% женщин обследованной группы имела место угроза невынашивания (в 16,9% случаев в городах и в 10,7% — в селах; в 19,5% случаев при преждевременных родах и в 10,5% — при срочных). Пиелонефрит был зарегистрирован у 3,9% женщин (у 7,8% в городах и у 2,5% в селах), нефропатия — у 1,8% (у 1,2% в городах и у 2% — в селах). У 70,3% женщин наблюдался дефицит массы тела, у 8% — ее превышение. У женщин с дефицитом массы тела преждевременные роды происходили чаще — у 85,4% (срочные — у 49,1%).

При оценке факторов риска внутриутробной гипоксии плода [4] оказалось, что лишь у 21,7% женщин был низкий риск ее развития, а почти у половины — высокий (36,6%) и крайне высокий (10,9%). Перед родами число беременных с низким риском ее развития уменьшилось в 2 раза (11,9%), а с крайне высоким, наоборот, увеличилось в 2 раза.

Среди городских женщин беременные с низким риском развития внутриутробной гипоксии составляли 16,2%, со средним — 36,5%. В то же время среди сельских жительниц данные показатели были ниже (23,4% и 28,9%), а женщин с крайне высоким риском наблюдалось значительно больше — 12,1% (в городах — 7,4%). Перед родами число женщин с низким риском уменьшилось до 11,4% в городах и до 12,1% в селах, однако с крайне высоким риском увеличилось почти вдвое в городах (12,2%) и более чем вдвое в селах (25,6%). Таким образом, перед родами у 57,6% женщин в городах и у 62,8% женщин в селах был высокий и крайне высокий риск развития внутриутробной гипоксии плода.

Существенных различий в оценке факторов риска между группами женщин со срочными и преждевременными родами выявлено не было. У 55,9% женщин со срочными и у 54,5% с преждевременными родами был низкий и средний риск развития внутриутробной гипоксии плода. К родам произошло перераспределение по группам высокого и крайне высокого риска: 54,5% — при срочных и 56,1% — при преждевременных родах. Перед родами этот показатель уменьшился почти в 3 раза (3,6%), а число женщин с крайне высоким риском увеличилось с 9,5 до 33,7%.

Существенных различий в структуре оценки факторов риска развития внутриутробной гипоксии за 10 лет не обнаружено.

Итак, основными предрасполагающими факторами ПС являются высокая заболеваемость женщин в анамнезе и при беременности инфекционными и воспалительными заболеваниями, низкий социально-экономический и материально-бытовой уровень жизни, отсутствие должной оценки факторов риска ПС врачами женских консультаций, а следовательно, неадекватная профилактика ПС во время беременности и отсутствие прегравидарного консультирования женщин. Можно предложить следующие пути снижения ПС: это всесторонняя оценка факторов риска, наблюдение женщин с высоким риском развития ПС специалистами перинатального центра или врачами специализированного приема, диагностика инфекционной патологии, выявление скрытых форм, лечение и профилактика осложнений, организация прегравидарного консультирования женщин, особенно при повышенном риске ПС.

About the authors

O. V. Sharapova

Ministry of Health of the Chuvash Republic; Kazan State Medical Academy of Postgraduate Education; Scientific Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology of the Russian Academy of Medical Sciences

Author for correspondence.
Email: info@eco-vector.com

Associate Professor, Minister, Department of Social Medicine, Economics and Healthcare Management

Russian Federation, Kazan; Moscow

I. G. Nizamov

Ministry of Health of the Chuvash Republic; Kazan State Medical Academy of Postgraduate Education; Scientific Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology of the Russian Academy of Medical Sciences

Email: info@eco-vector.com

Professor, Head of the Department of Social Medicine, Economics and Healthcare Management

Russian Federation, Kazan; Moscow

V. I. Kulakova

Ministry of Health of the Chuvash Republic; Kazan State Medical Academy of Postgraduate Education; Scientific Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology of the Russian Academy of Medical Sciences

Email: info@eco-vector.com

Director, Academician of RAMS, Department of Social Medicine, Economics and Healthcare Management

Russian Federation, Kazan; Moscow

References

Supplementary files