Progress in the study of the anatomy and pathology of the nervous cell

Abstract

Today, on the first anniversary of the scientific gatherings of the doctors of the district psychiatric hospital, it was my lot to take your attention with a scientific discussion. The topic for this discussion will serve as a review of tranquility in the field of anatomy and pathological area of ​​the nervous system, the main component of the nervous system, correct functioning, which has the main condition for the existence of humanity and disorder, in which the mind is so hard reflected both on the physical and mental levels.

Full Text

Сегодня, въ первую годовщину научныхъ собраній врачей окружной психіатрической лечебницы, на мою долю выпала высокая честь занять Ваше вниманіе научной бесѣдой. Темой для этой бесѣды мнѣ послужитъ обзоръ успѣховъ въ области анатоміи и патологіи нервной клѣтки, этой главной составной части нервной системы, правильное функціонированіе которой есть главное условіе бытія человѣка и безпорядки въ которой столь тяжело отражаются какъ на физической, такъ и на психической сферѣ разумнаго существа.

Въ первой трети истекающаго столѣтія трудами Hе1mhо1tz’a, Vа1еntіn’a, Puгkіnіе, Remak’a и др. было установлено впервые въ головномъ и спинномъ мозгу присутствіе такъ назыв. „нервныхъ тѣлецъ“ (corpuscula neurosa), иначе говоря, нервныхъ клѣтокъ, связь которыхъ съ нервными волокнами была доказана позднѣе Hаnnоvеr’омъ въ 40-хъ годахъ того же столѣтія. Около этого же времени Stі11іng‘омъ и Wа11асh’омъ были впервые описаны мультиполярныя клѣтки. Такимъ образомъ этими изслѣдованіями былъ положенъ конецъ древнему воззрѣнію на спинной мозгъ, какъ на органъ, не содержащій центровъ и являющійся простымъ нервомъ, отличающимся отъ дрѵгихъ только своею толщиною.

Съ 1858 года, благодаря введенію Gerlach’oмъ въ технику изслѣдованія микроскопическихъ мозговыхъ препаратовъ метода окрашиванія и именно карминомъ, появляется рядъ работъ, главнымъ образомъ, принадлежащихъ Dеіtегs’y. Deiters установись какъ законъ, что каждая нервная клѣтка имѣетъ тѣло и отростки двухъ видовъ: одни неровные, многовѣтвящіеся, окончивающіеся недалеко отъ своего начала или теперешніе дендриты по His’y, другіе—по одному въ каждой клѣткѣ—осевоцилиндрическій отростокъ.

Въ 1873 году появляется методъ окрашиванія клѣтокъ серебромъ, предложенный Golgi, который своими изслѣдованіями подвинулъ впередъ вопросъ объ анатоміи придатковъ клѣтки— ея отростковъ. Съ 1888 года тотъ же методъ, но нѣсколько модифицированный испанцемъ Ramоnу Cajal’емъ, далъ массу цѣнныхъ данныхъ, имѣющихъ въ настоящее время огромное значеніе, данныхъ о строеніи и расиредѣленіи въ мозгу клѣточныхъ отростковъ и ихъ отношеніяхъ между собою. Работами по этому методу было установлено, что протоплазматическіе отростки или дендриты коры головного мозга взрослыхъ животныхъ, въ частности и человѣка, отличаются отъ осевоцилиндрическихъ тѣмъ, что первые покрыты массой своеобразиыхъ различной величины боковыхъ придатковъ на подобіе шиповъ или грушъ, правильно распредѣленныхъ ііодъ прямымъ угломъ къ отростку. Кромѣ того, въ корѣ новорожденныхъ жывотныхъ, главнымъ образомъ, тѣхъ, которые являются на. свѣтъ въ безпомощномъ состояніи (мышь, котенокъ), можно обнаружить на многихъ протоплазматическихъ отросткахъ т. назыв. варикозное состояніе или четкообразное, или монилиморфное состоите дендритовъ, сказывающееся въ томъ, что на отросткѣ появляется масса четкообразныхъ вздутій. Но и этотъ методъ, являющійся болынимъ шагомъ впередъ въ изученіи внѣшняго облика клѣтки, какъ нарочно, подъ чернымъ толстыми слоемъ серебра, совершенно скрылъ отъ нашихъ взоровъ таинственное внутренее строеніе клѣтки. Нужно сказать, однако, что въ 1882 г. Flemming'омъ впервые дѣлается попытка разсѣять эту таинственность. Такъ, онъ отличаетъ въ клѣткахъ мозга зернистость и говоритъ, что зернышки клѣтокъ окрашиваются ядрокрасящими красками; а въ періодъ времени съ 1884 по 1887 г. его ученицы Hitiss, Koneff, Kotlarewsky въ своихъ диссертаціяхъ уже различаютъ въ снинальныхъ гангліозныхъ клѣткахъ элементы хромофильные и хромофобные.

Одновременно съ этими работами въ 1885 г. врачъ городского дома для душевно больныхъ во Франкфуртѣ на Майнѣ Franz Nіss1 (теперь доцентъ въ Гейдельбергѣ) демонстрировали свои микроскопическіе препараты на съѣздѣ врачей и естествоиспытателей въ Страсбургѣ. Препараты эти, уплотненные въ алкоголѣ и окрашенные methylenblau, сразу разсѣяли туманъ, окутывавшій доселѣ нервную клѣтку. Съ 1892 года, когда былъ впервые опубликованъ Nissl’емъ его методъ, вниманіе изслѣдователей сразу было отвлечено отъ мрачныхъ некрасивыхъ внѣншихъ силуэтовъ клѣтки внутрь ея; появилась масса работе, выяснившихъ намъ тончайшее строеніе нервной клѣтки во всей ея изящной законченности. Изъ этихъ работъ мы узнали, что протоплазма клѣтки состоите изъ тончайшей сѣти не окрашенной—трофоплазмы по М а г іnesco или ахроматической сѣти по Nissl’ю, и изъ зернистаго вещества—кинетоплазмы пo Marinesco или хроматическаго вещества по Nіssl’ю, залегающаго между петлями предыдущей сѣти и хорошо окрашивающагося основными красками. Эта кинетоплазма подъ микроскопомъ даетъ себя знать въ видѣ различной величины и различнаго очертанія зернышекъ, распредѣленныхъ концентрическими линіями или продольно, или сѣтевидно, или сѣтевиднолинейно. Кинетоплазма имѣетъ по авторами для клѣтки значеніе питательнаго матеріала, между тѣмъ какъ трофоплазма служитъ для проведенія различныхъ импульсовъ. Протоплазматическіе отростки также содержатъ въ себѣ зернышки различной величины и и продолговатой формы. Содержаніемъ этихъ хроматическихъ зернышекъ они рѣзко отличаются огъ осевоцилиндрическаго отростка, который совершенно лишенъ ихъ и остается на окрашенныхъ препаратахъ почти безцвѣтнымъ. Мѣсто выхода этого отростка отмѣчается интересной подробностью: сегментъ клѣтки, соотвѣтствующій мѣсту выхода отростка, лишенъ хроматическихъ зернышекъ и неокрашенъ совсѣмъ или окрашенъ диффузно. Ядро различной величины ясно отдѣляется оболочкой отъ клѣтки и содержите ядрышко, густоокрашенное. Между ядрышкомъ и ядерной оболочкой существуютъ перекладины каріоплазматической сѣти, омываемой безцвѣтной жидкостью—такъ назыв. энхилемой. Ядрышко содержите въ себѣ еще нѣсколько нуклеолини. Что касается хроматическихъ зернышекъ въ протоплазмѣ и протонлазматическихъ отросткахъ, то они представляются состоящими изъ двухъ частей: одна сильнѣе окрашивается, а другая слабѣе. Въ живой клѣткѣ, какъ довольно убѣдительно доказалъ д-ръ Полумордвиновъ, хроматическія зерна находятся въ томъ же видѣ, въ какомъ они представляются намъ на препаратахъ, обработанныхъ спнртомъ.

Насколько сходны взгляды относительно хроматическаго вещества, настолько же авторы не согласны между собою на счете характера ахроматической субстанціи. Одни (В е n d а, N і s s 1, Lugarо, Догель) считаютъ ее за фибриллярную по примѣру старыхъ авторовъ — Schultze, Ranvier, Flemming; другіе {Lenhossek)—губчатымъ; Ramony Cajal—сѣтчатымъ. За самое послѣднее время Bethe и А р а t h у посредствомъ своего довольно сложнаго метода обнаружили внутри клѣтки особую

фибриллярную сѣть; а Gо1gі путемъ обработки нервныхъ клѣтокъ серебромъ съ осміемъ и хлористой платиной открылъ въ клѣткѣ тоже особую эндоцеллюлярную сѣть, силуеты которой получаются и на препаратахъ по Nissl‘ю. Она, однако, не соотвѣтствуетъ фибриллярной сѣти другихъ авторовъ и зваченіе ея пока загадочно. Эта нитевидная или въ формѣ ленточекъ сѣть представляетъ неправильный петли, на мѣстѣ пересѣченія которыхъ имѣются узловыя точки или бляшки. Периферія отпускаетъ отъ себя цѣлую серію отростковъ, которые направляются въ дендриты, гдѣ они вскорѣ и оканчиваются.

Мнѣ не приходится долго останавливаться на результатахъ, добытыхъ способами Bethe и Apathy съ одной стороны и Gо1gі съ другой, такъ какъ по своей сложности и капризности методы ихъ еще не вошли во всеобщее употребленіе и не дали еще строго опредѣленныхъ и прочно установленныхъ фактовъ.

Послѣ того какъ были установлены анатомическіе факты тончайшаго внутренняго строенія клѣтки, когда невропатологи болѣе или менѣе основательно познакомились съ этимъ невѣдомымъ до того времени внутреннимъ міромъ клѣтки, было приступлено съ болыпимъ рвеніемъ сначала на животныхъ, а потомъ на человѣкѣ, къ изученію тончайшихъ патологическихъ измѣненій клѣтки. Это рвеніе вполнѣ понятно, такъ какъ по карминнымъ препаратамъ абсолютно ничего не было извѣстно о тонкой патологіи нервной клѣтки. Результаты дружной работы въ области тонкой патологіи нервной клѣтки не заставили себя долго ждать. Вскорѣ были изучены разнообразный тончайшія измѣненія внутри клѣтки при дѣйствіи самыхъ разнообразныхъ вредныхъ моментовъ. Всѣ эти измѣненія въ принципѣ сводятся къ такъ называемому по Marinesco хроматолизу, т. е. раепаденію или растворенію хроматическихъ зернышекъ, частичному или полному, и—ахроматолизу, т. е. распадению сѣтевидной субстанціи протоплазмы, или—коагуляціонному некрозу ея. Сначала предполагали, что нервная клѣтка на каждый вредный агентъ реагируетъ съ морфологической стороны различно и даже специфически, каковой взглядъ былъ выставленъ самимъ Nіss1’емъ, работавшимъ по вопросу о дѣйствіи различныхъ ядовъ на нервную клѣтку, и былъ сильно поддерживаемъ, главнымъ образомъ, итальянскими авторами. Но 3 года тому назадъ творецъ этого взгляда отказался отъ своего ученія и сталъ отрицать качественную разницу измѣненныхъ отъ различныхъ причинъ клѣтокъ. Огромное большинство авторовъ въ настоящее время держится того мнѣнія, что говорить о специфичности измѣненій въ клѣткахъ нельзя. По моему, это мнѣніе елѣдуетъ считать наиболѣе вѣрнымъ и вотъ на какомъ основаніи. Вѣдь немыслимо на самомъ дѣлѣ даже представить себѣ, чтобы каждый вредный агентъ измѣнялъ клѣтку морфологически настолько различно, чтобы по такой клѣткѣ можно было судить о природѣ подѣйствовавшаго на нея яда. Ни одного подобнаго факта мы не можемъ найти въ целлюлярной патологіи. Если мы и позволяемъ себѣ говорить о специфичности измѣненной подъ вліяніемъ извѣстнаго момента ткани, то здѣсь имѣется въ виду то или другое нарушенное отношеніе составныхъ элементовъ ткани другъ къ другу, извѣстная комбинація этихъ нарушеній. Затѣмъ, изъ патологической анатоміи нервнаго волокна намъ извѣстно, что оно реагируетъ съ морфологической стороны одинаково, будемъ ли мы его отравлять какимъ-либо ядомъ или перерѣжемъ его, или оно будетъ поражено воспалительными инфекціонвымъ процессомъ и т. д., характеръ патолого анатомнческаго субстрата будетъ одинъ и тотъ же. А разъ это такъ, то зачѣмъ же намъ ждать, что клѣтка, представляющая одно неразрывное цѣлое съ нервнымъ волокномъ, будетъ относится иначе къ вредному моменту, чѣмъ волокно.

Въ связи съ толъко-что затронутымъ вопросомъ стоитъ вопросъ и о первичныхъ и вторичныхъ пораженіяхъ клѣтокъ. Подъ именемъ первичныхъ пораженій клѣтокъ разумѣютъ тѣ ея измѣненія, который наступаютъ первоначально въ тѣлѣ самой клѣтки; а подъ вторичными имѣются въ виду тѣ, которыя происходить въ клѣтѣ подъ вліяніемъ предварительно совершающихся измѣненій осевоцилиндрическаго отростка или вообще нервнаго волокна. Первоначально, по почину Marinesco, охотно отличали первичныя и вторичным пораженія, причемъ вторичным пораженія считали обыкновенно болѣе легкими, такъ какъ они касались большею частью кинетоплазмы, т. е. той части клѣточной протоплазмы, измѣненіе которой не считается опаснымъ для жизни нервной клѣтки. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ наступаетъ обыкновенно внезапное раствореніе хроматическихъ элементовъ, что влечетѣ за собою такъ называемую тургесценцію клѣточной протоплазмы, иначе говоря, увеличеніе ея объема. Эта тѵргесценція можетъ быть по van-Gеhuсhtеn’y такъ велика, что ядро выталкивается наружу и, само собою, клѣтка погибаетъ. При сильномъ пораженіи нервнаго волокна дѣло можетъ дойти и до 2-го стадія—измѣненія ахроматической субстанціи, что считается уже опаснымъ для существованія клѣтки. Первичныя пораженія считались наиболѣе сложными и рѣзкими, гдѣ почти всегда имѣлось и пораженіе ахроматическаго вещества. Но на 12-мъ международномъ конгрессѣ врачей въ Москвѣ Ballet и Dutі1 сообщили на основаніи своихъ опытовъ, что строгое разграниченіе вторичныхъ и первичныхъ повреждены невозможно, что тотъ или другой характеръ измѣненій нервныхъ клѣтокъ зависитъ не столько отъ качества вредныхъ агентовъ, сколько отъ интенсивности ихъ дѣйствія. Д-ръ Левковскій на основани своихъ работъ и проф. Анфимовъ приходятъ къ такому же заключенно. Послѣдній говорить, что разграниченіе повреждений клѣтокъ, какъ предлагаетъ М а г і n е s с о, не можетъ быть вполнѣ принято; что при эксперимеитальныхъ невритахъ встрѣчаются смѣшанныя формы поврежденій клѣтокъ.

Я бы виоінѣ присоединился къ взгляду этихъ авторовъ. На самомъ дѣлѣ, все различіе здѣсь зиждется на степени морфологическихъ измѣненій клѣтки т. е. на такого рода критеріи, который можетъ поставить въ затрудненіе и самихъ авторовъ, предложившихъ его. Представьте себѣ, что предъ нами 2 препарата отъ двухъ различныхъ мозговъ: въ одномъ случаѣ было рѣзкое пораженіе нервныхъ волоконъ и клѣтки представляютъ разрушеяіе своей важной составной части, именно хроматической субстанціи, а въ другомъ пораженіе нервныхъ волоконъ отсутствовало, но тѣмъ не менѣе въ клѣткѣ замѣтенъ только хроматолизъ. Вѣдь согласно вышеизложенному принципу, я долженъ буду по наличности морфологическая измѣненія клѣтки 1-го случая назвать первичноизмѣненными, а клѣтки 2-го мозга вторично-измѣненными.

Я не буду болѣе останавливаться на этомъ вонросѣ и перейду къ обсужденію значенія явленій хроматолиза и ахроматолиза въ патологіи. Здѣсь предъ нами является предварительно естественный вопросъ: а что эти явленія не наблюдаются-ли и въ физіологическомъ состояніи организма? Неоспоримыхъ доказательствъ существованія хроматолиза и ахроматолиза въ нервныхъ клѣткакъ у здоровая животнаго мы доседѣ не имѣемъ. Впрочемъ, существуютъ работы Vas’a, Mann’a, Lamberto, Lugarо, Levi, Ковaлевскаго и др., которые изучали измѣненіе клѣтокъ при усиленно дѣятельномъ ихъ состояніи. Всѣ эти авторы получили самые разнообразные и притомъ противорѣчивые результаты на этотъ счетъ. Такъ напримѣръ, хроматофили по Vas’y, Lambert’y перемѣщаются въ работающей клѣткѣ къ периферіи, а по мнѣнію остальныхъ авторовъ онѣ не измѣяяютъ своего положенія. Количество хроматина ядра по Vas’y, увеличивается, а по Mann'y уменьшается. По Lugаrо клѣтка въ началѣ дѣятельности приходитъ въ состояніе набуханія, тѵргесценціи съ послѣдуюіцимъ хроматолизомъ. Набуханіе касается не только тѣла клѣтки, но и ея отростковъ, какъ протоплазматическихъ такъ и осевоцилиндри ческихъ. Такія же явленія хроматолиза были получены и въ опытахъ Ковалевскаго.

Я вполнѣ раздѣляю мнѣніе van-Gehuchten’a, что всѣ данныя относительно дѣятельности клѣтокъ, полученный экспериментально путемъ химическаго, механическаго раздраженія или раздраженія фарадическими токомъ, нужно считать, скорѣе, патологическими, чѣмъ нормальными. На самомъ дѣлѣ, въ этомъ не трудно убѣдиться, если обратить вииманіе на постановку экспериментовъ. Возьмемъ для примѣра опыты въ работѣ Ковалевскаго. Этотъ авторъ перерѣзывалъ сѣдалищный нервъ, впрыскивалъ въ центральный конецъ его хромовую кислоту и наблюдалъ хроматолитическія измѣненія въ клѣткахъ, относя ихъ на счетъ усиленной дѣятелъности клѣтки. Но вѣдь уже одна простая перерѣзка нерва сама по себѣ, по Nissl’ю, чрезъ 24 часа вызываетъ въ клѣгкѣ хроматолизъ; одно прикладываніе кристалика поваренной соли къ нерву влечетъ за собою, по Nіssl’ю, измѣненіе структуры клѣтки. Само собою разумѣется, что если въ перерѣзанное нервное волокно впрыснуть еще такое сильное прижигающее вещество, какъ хромовая кислота, то измѣненіе клѣтки обнаружится еще яснѣе, еще рѣзче.

Точно также нельзя считаться и съ данными объ измѣаеніяхъ дѣятельности клѣтки, полученными посредствомъ раздраженія нервнаго волокна фарадическимъ токомъ, да еще иритомъ въ теченіе нѣсколькихъ часовъ. Фарадическій токъ никоимъ образомъ нельзя считать соотвѣтствующимъ естественному физіологическому раздражителю. Всякому, наблюдавшему въ клиникѣ больныхъ, извѣстенъ, напримѣръ, тотъ фактъ, что при начинающейся регенераціи нервныхъ сгволовъ при полиневритѣ, произвольное сокращеніе мышцъ возможно, а электрическій токъ этого сокращенія не вызываетъ. Наконецъ, фарадическій токъ обладаетъ, хотя и слабыми, каталитическими свойствами: припомните фактъ разложенія воды путемъ такъ называемаго тихаго разряда. А разъ это такъ, то мы всегда при приложены тока къ нерву получимъ химическіе продукты, могущіе сами по себѣ раздражать нервъ и тѣмъ вызывать измѣненіе въ клѣткахъ. Сказаннаго, по моему, достаточно, чтобы по меньшей мѣрѣ скептически отнестись къ демонстрируемымъ авторами измѣненіямъ клѣтки въ ея дѣятельномъ состояни.

Нѣтъ сомнѣнія, что измѣненія въ клѣткѣ при ея фуяціональномъ отправлены въ живомъ организмѣ должны быть, но измѣвенія эти вѣроятно очень ничтожны и скоро выправляются. Для констатированія же ихъ путемъ эксперимента необходимо поставить клѣтку въ возможно нормальным условія проявленія ея дѣятельности, а не ставить ей препятствія въ видѣ перерѣзки ея осевоцилиндрическаго отростка.

Что касается явленій ахроматолиза, то на существованіе его въ физіологическомъ состояніи организма никто изъ авторовъ не указываетъ. Наоборотъ, всѣ склонны видѣть въ немъ явленіе исключительно патологическое.

Теперь мы перейдемъ къ весьма важному для каждаго клинициста вопросу, насколько клѣточныя поврежденія соотвѣтствуютъ клиническими симптомамъ и какъ мы должны пользоваться иатологоанатомическими картинами измѣненныхъ клѣтокъ при объясненіи болѣзнепныхъ явленій, какъ на экспериментируемыхъ животпыхъ, такъ и на человѣкѣ. Дѣло въ томъ, что тутъ мы встрѣчаемся съ двумя противоположными мнѣніями. Одно мнѣніе указываетъ на несоотвѣтствіе патологоанатомическихъ данныхъ съ клиническими фактами. Такъ, Goldscheider и Flatau видѣли, что отравленные кролики скорѣе оправлялись подъ вляніемъ антитоксина, чѣмъ возстанавливаласъ анатомическая картина ихъ клѣтокъ спинного мозга. Ballet и Dütil обратили впиманіе, что быстрота и сила движеній опытныхъ животныхъ (морскія свинки) была одинакова, не смотря на то, что нервныя клѣтки однихъ свинокъ были сильно измѣнены, нервныя же клѣтки другихъ были повреждены очень незначительно. На такое же несоотвѣствіе чаще всего указываюсь при аутопсіи человѣка.

Другое мнѣніе, поддерживаемое большею частью авторовъ, склонно видѣть полное соотвѣтствіе клинической картины съ паталогоанатомическнмъ субстратомъ клѣтокъ. Это противорѣчіе авторовъ, на мой взглядъ, только кажущееся и происходить оно отъ различной точки зрѣнія на измѣвенія, совершающіяся въ клѣткахъ. Если одинъ авторъ будетъ считать хроматолизъ въ клѣткахъ за явленіе, непремѣнно влекущее за собою клиническій симптомъ, въ видѣ, положимъ, паралича, то онъ очень легко можетъ не дождаться этого симптома и будетъ говорить: клѣтки рѣзко измѣнены, а паралича нѣтъ, ergo соотвѣтствія нѣтъ. Такъ было въ работѣ Dutil‘a, гдѣ въ клѣткахъ былъ хроматолизъ. Другой авторъ, не придающій особенно важнаго значенія хроматолизу клѣтки въ патологіи ея, скажетъ: измѣненія были нерѣзкія въ клѣткахъ, а потому мы и не находимъ клиническихъ симптомовъ. Подтвержденіе этому, Вы можете найти въ работѣ д-ра Рыбакова, занимавніагося вопросомъ объ отравленіи животныхъ свинцомъ. Онъ прямо говорить, чтотамъ, гдѣ у животныхъ было незначительное поврежденіе протоплазмы въ видѣ ея хроматолиза или перемѣщенія ядра, онъ не получалъ параличныхъ явленій, которым бывали на лице всякій разъ, когда въ клѣткахъ замѣчалось сильное поврежденіе и ахроматическаго вещества протоплазмы, отсутствіе ядра и ядрышка и пр., словомъ, по его выраженію параличъ былъ тамъ, гдѣ имѣлисъ „грубыя измѣненія клѣтокъ“.

По поводу отсутствія параличей при первой патологоанатомической картинѣ—при хроматолизѣ д-ръ Рыбаковъ совершенно справедливо замѣчаетъ, что нервное волокно можетъ потерять свой міэлинъ, однако, клѣтка прекрасно проводитъ импульсы чрезъ неповрежденный осевой цилиндръ, стало быть, извѣстный ненормальный видъ волокна еще не значите, что оно не можете функционировать. То же самое, повидимому, нужно сказать и по отношенію къ нервной клѣткѣ. Помимо всего этого, если даже принять хроматолизъ за явленіе, могущее повлечь за собою, положимъ, слабый парезъ, то какъ Вы констатируете у такихъ животныхъ, какъ морская свинка и кроликъ, этотъ парезъ!.. Конечно, легче всего было бы провѣрить этотъ фактъ при секціи человѣка, но здѣсь доселѣ такихъ чисты хъ наблюденій не имѣется.

Кромѣ того, мы знаемъ что извѣстный патологоанатомическій субстратъ иногда совершенно не проявляется клинически ничѣмъ или, по крайней мѣрѣ, мы его не умѣемъ констатировать при современныхъ методахъ изслѣдованія. Я могъ бы для примѣра указать хотя бы на недостаточность двустворчатаго клапана, обнаруживаемая на секціонномъ столѣ случайно и клинически ничѣмъ не сказывавшагося. Далѣе, кто изъ насъ не знаетъ случаи изъ литературы, гдѣ полное пораженіе „петли“ не сказывалось никакимъ разстройствомъ чувствительности, и обнаруживалось, къ удивленно, послѣ аутопсіи... При объясненіи такихъ фактовъ слѣдуетъ помнить, что организмъ всякаго животнаго, а въ особенности человѣка, и въ частности его нервная система, обладаютъ огромной приспособляемостью къ вреднымъ для ея жизни условіямъ. За примѣромъ ходить далеко не приходится. Человѣку вычерпываютъ часть коры головного мозга цѣлой операціонной ложечкой, да еще не одной, въ области центра руки, положимъ, а у него, не смотря на это удаленіе нѣсколькихъ сотъ тысячъ клѣтокъ, паралича руки не получается. Что это такое? А это вполнѣ простое въ животномъ организмѣ явленіе: оставшіяся клѣтки взяли на себя роль своихъ погибшихъ товарищей и только. То же самое возможно и въ спинномъ мозгу: если изъ 100,000 клѣтокъ, имѣющихся, по моему приблизительному подсчету въ среднемъ, въ одномъ сегментѣ мозга будетъ поражено 10—20—100 клѣтокъ, неужели на самомъ дѣлѣ это должно сказаться клинически? По моему, едва-ли. Авторъ, обращающій вниманіе только на измѣненныя клѣтки безъ всякаго отношенія ихъ къ числу оставшихся нормальныхъ клѣтокъ, скажете въ подобномъ случаѣ: спинной мозгъ измѣненъ, а паралича тѣмъ не менѣе нѣтъ,—явное несоотвѣтствіе, измѣненіе клѣтокъ слишкомъ банальное, методъ Nissl’a не годенъ для патологическихъ цѣлей. Едва ли будетъ соотвѣтствовать истинѣ такое отношеніе къ новѣйшимъ пріобрѣтеніямъ въ патологіи клѣтки, добытымъ новѣйшими методами. Мы должны критически относиться къ картинамъ микроскопа, мы должны обращать главное вниманіе на хотя бы приблизительное количество измѣненныхъ клѣтокъ, степень этого измѣненія и отношенія числа заболѣвшихъ клѣтокъ къ числу нормальныхъ. Тогда только мы получимъ правильные выводы относительно соотвѣтствія анатомическихъ данныхъ съ клиническими.

Всѣ новѣйшіе данные относительно патологіи нервной клѣтки можно считать установленными только по отношенію къ клѣткамъ спинного мозга, спинномозговыхъ и симпатическихъ узловъ и ѵзловъ сердца. Что же касается клѣтокъ коры головного мозга, то здѣсь еще не добыто положительныхъ ояредѣленныхъ результатовъ въ смыслѣ патологіи ихъ, особенно въ иримѣненіи къ человѣку. Nissl, изслѣдовавшій по своему методу болѣе 200 головныхъ мозговъ лицъ, страдавшихъ различными психическими заболѣваніями, не иришелъ ни къ какому положительному выводу относительно возможности пользоваться своимъ методомъ для цѣлей патологическихъ. Мнѣ думается, что здѣсь невропатологи нѣсколько поторопились изучать патологію, такъ какъ до сихъ поръ нормальное внутреннее строеніе клѣтокъ коры головного мозга предсгавляетъ слабое мѣсто въ анатоміи клѣтокъ. Клѣтки коры головного мозга, поводимому, обладаютъ очень большими полиморфизмомъ п потому изученіе ихъ у животныхъ и человѣка въ частности требуетъ немало спеціальныхъ и продолжителъныхъ изслѣдованій. Въ настоящее же время въ натемъ распоряженіи имѣегся методъ Ramony Cajal’я, пользуясь которыми, мы можемъ получитъ представленіе о нормальномъ или патологическомъ состояніи клѣтокъ коры головного мозга по состоянію ихъ отросгковъ.

При патологическихъ процессахъ варикозное состояніе дендритовъ нервныхъ клѣтокъ, встрѣчающееся, какъ мы сказали выше, въ корѣ нормальныхъ и взрослыхъ животныхъ весьма рѣдко, усиливается и притоми принимаетъ нѣсколько иную форму. Варикозный процессъ, начинаясь съ концевыхъ дендритовъ, постепенно можетъ приближаться къ нервной клѣткѣ и даже переходитъ на нее. При этомъ варикозное состояніе дендритовъ является несомненными указаніемъ на патологическое состояніе нервной клѣтки, причемъ пораженіе клѣтокъ будетъ тѣмъ интенсивнее, чѣмъ больше у нея захвачено дендритовъ варикозными процессомъ. Однако, даже при значительномъ распространеніи варикознаго процесса, по наблюденіямъ Geni, нервная клѣтка сохраяетъ свою трофическую функцію по отношенію къ осевому цилиндру, дегенерація коего наступаетъ обыкновенно тогда, когда вздутія и утолщенія переходятъ на самое клѣточное тѣло.

Варикозное или монилиморфное состояніе наблюдалосъ при различнаго рода огравленіяхъ какъ то мышъякомъ, свинцомъ, алкоголемъ, сульфоналомъ и т. д., при различнаго рода аутоинтоксикаціяхъ, при нарушеніи кровообращенія въ головномъ мозгѣ и при различныхъ психическихъ заболѣваніяхъ, сопровождающихся, главными образомъ, слабоуміемъ. Кстати нужно замѣтить, что монили-

морфное состояніе по опытнымъ наблюденіямъ Demoor’a, Стефановской, Суханова, Hеgеrа и др. вовсе не является непосредственнымъ доказательствомъ амебоизма нервныхъ элементовъ, на что указываетъ ошибочно D ü val.

Слѣдуетъ также указать, что монилиморфное состояніе дендритовъ при различныхъ патологическихъ условіяхъ нредставляетъ лишь количественное отличіе, а не качественное.

Въ виду небольшого количества работъ съ этимъ методомъ, нельзя еще составить окончательнаго сужденія о его практической пригодности, но несомнѣнно, что онъ есть большой шагъ впередъ и будущность его, повидимому, вполнѣ обезпечена.

При оцѣнкѣ получаемыхъ нами патологическихъ поврежденій клѣтокъ мы должны помнить, что существуютъ такъ назыв. трѵпныя измѣнѣнія клѣтокъ, какъ внутренняго ихъ строенія, такъ и нхъ депдритовъ. Но какъ измѣненія внутренняго строенія клѣтки, такъ и появленіе варикознаго состоянія дендритовъ обнаруживаются въ слабомъ видѣ у животныхъ только спустя 24 часа послѣ смерти, а у человѣка еще позже. Кромѣ того, характеръ этихъ измѣненій несомнѣнно разнится по своему внѣшнему виду, такъ что смѣшать трупное измѣненіе съ патологическими при извѣстномъ навыкѣ нельзя.

Подводя итогъ всему сказанному, я не могу, съ одной стороны, не притти къ заключенію, что въ вопросѣ о примѣненіи анатомическихъ данныхъ къ патологіи нервной клѣтки мы пока всетаки находимся въ періодѣ неонредѣленности. Здѣсь еще много не договорено, много окончательно не установлено. Да оно и понятно, если принять въ соображеніе многочисленный противорѣчія работавшихъ по этому поводу авторовъ. Но, съ другой стороны, несомнѣненъ тотъ фактъ, что въ области тонкой анатоміи нервной клѣтки мы пріобрѣли дѣнныя сокровища, на которым намъ впервые открылъ глаза не анатомъ, не гистологъ, а клиницистъ-невропатологи.