Amplitude of head rotation in newborns in normal and pathology

Abstract

The problem of perinatal lesions of the nervous system is increasingly reflected in the literature. Particular attention is paid to birth trauma, and differentiation of brain and spinal cord lesions with an indication of the clinical syndrome found is becoming increasingly necessary. A larger problem is made up of smaller ones. Often, individual, even small symptoms can play an important role in the correct assessment of the neurological status. Our work is devoted to the study of one of such symptoms, not reflected in the literature.

Full Text

Проблема перинатальных повреждений нервной системы находит все более широкое отражение в литературе. Особое внимание уделяется родовому травматизму, причем становится все более необходимой дифференциация поражений головного мозга и спинного мозга с указанием обнаруженного клинического синдрома. Большая проблема складывается из малых. Нередко отдельные, даже небольшие симптомы могут сыграть важную роль в правильной оценке неврологического статуса. Наша работа посвящена изучению одного из таких симптомов, не нашедших отражения в литературе.

Поводом для настоящего исследования послужила обнаруженная нами различная подвижность в шейном отделе позвоночника у новорожденных: избыточная у одних, умеренная или ограниченная у других. Понятно, что эти оценки могут быть весьма субъективны. Что же считать нормальным объемом движения головы новорожденного? Существует ли взаимосвязь между объемом данных движений и неврологическим статусом?

В родильном доме без специального отбора был обследован 71 новорожденный. Обращалось внимание на положение головки ребенка в спокойном состоянии и возможный объем пассивных движений в шейном отделе позвоночника. Ориентирами на головке условно взят козелок, на груди — стернальная и мамиллярная линии. Кроме того, мы оценивали форму шеи: обычная, короткая (до степени «вставленной головки») с обилием поперечных складок, наличие кривошеи. Все это позволяло косвенно судить о наличии натального повреждения шейного отдела позвоночника и спинного мозга [1].

Общеизвестно, что ребенок начинает удерживать головку с 2 мес. Однако уже в родильном доме у одних детей головка безвольно свисает (симптом «падающей головки»), другие могут удерживать ее в течение нескольких секунд. Неодинаковым было положение головки и при вызывании хватательного рефлекса: отвисала или приподнималась практически в одной плоскости с туловищем. Подъем и поворот головки в положении новорожденного на животе (защитный рефлекс) хорошо осуществляются у одних и отсутствуют у других (там, где имеется натальная травма).

У всех детей мы тщательно оценивали неврологический статус. У 36 новорожденных неврологическая симптоматика в родильном доме не была обнаружена. Их объединяло отсутствие не только неврологической симптоматики, но и амплитуды движения в шейном отделе. При пассивном повороте головки козелок достигал проекции линии, расположенной на равном расстоянии между стернальной и мамиллярной линиями. У большинства из них (у 22 из 36) шея имела обычную форму, и именно эти дети могли удерживать головку в вертикальном положении. Защитный рефлекс состоял у них из отчетливого приподнимания и последующего поворота головки. При вызывании хватательного рефлекса головка не отвисала, а рефлекс Переса был полным. У остальных 14 здоровых новорожденных имелся симптом «короткой шеи» и «вставленной головки». У таких детей в вертикальном положении, на животе и при вызывании хватательного рефлекса головка чаще не удерживалась.

У следующей группы новорожденных (21 чел.) повороты головки были избыточными: при пассивном повороте головки ребенка козелок совпадал с проекцией стернальной линии. У 14 из них был обнаружен так называемый миатонический синдром, явившийся следствием натально обусловленной ишемии ретикулярной формации ствола мозга. 11 из 14 детей не удерживали головку в вертикальном положении; у 13 новорожденных головка отвисала при вызывании хватательного рефлекса, у 10 — не приподнималась в положении на животе (защитный рефлекс). В тех случаях, когда мышечная гипотония была иного происхождения, исследование функциональных возможностей шейного отдела позвоночника при помощи ранее описанных тестов патологии не выявило.

У 24 детей 3-й группы при повороте головки козелок совпадал с проекцией мамиллярной линии. Такой объем движения головки можно считать ограниченным. У ряда детей (14) козелок при пассивных поворотах головки не достигал проекции указанной линии даже на 0,5—1 см. У 7 из 14 детей был диагностирован спастический тетрапарез, причем у 5 — вследствие поражения головного мозга, у 2 — верхнешейного отдела спинного мозга.

У новорожденных с церебральной патологией форма шеи была обычной. Тесты-нагрузки на шейный отдел выполнялись хорошо. В то же время отсутствие признаков поражения головного мозга, наличие кривошеи, симптома «вставленной головки», вторичного бульбарного симптомокомплекса, отрицательные ответы на тесты-нагрузки позволили у 2 новорожденных спастический тетрапарез расценить как следствие спинальной патологии. В эту группу вошли также 4 новорожденных с натально обусловленным миатоническим синдромом. Кроме снижения мышечного тонуса у них имелись бульбарные нарушения, срыгивания, отмечался симптом «вставленной головки», ответы на тесты-нагрузки были отрицательными. Еще у 3 детей был выявлен нижний смешанный парапарез как следствие поражения грудного и поясничного отделов спинного мозга; симптом «вставленной головки» и отрицательные ответы на тесты-нагрузки позволили предположить у этих детей наличие второго очага поражения на уровне шейного отдела позвоночника и спинного мозга.

Таким образом, у детей 3-й группы ведущим симптомокомплексом являлся спастический тетрапарез. Следовательно, ограничение движения головки можно в таких случаях связывать с общим повышением мышечного тонуса. Это подтверждалось результатами осмотра детей сразу после сна, когда мышечный тонус, естественно, ниже, а пассивные движения головки имеют больший объем. К концу осмотра отмечалось отчетливое повышение мышечного тонуса и параллельно с этим пассивные повороты головки становились ограниченными. Поэтому ограничение подвижности в шейном отделе в сочетании с симптомами «короткой шеи», «вставленной головки», подкрепленное отрицательными ответами на тесты-нагрузки, можно считать признаком поражения шейного отдела позвоночника и спинного мозга.

Следовательно, подвижность в шейном отделе в основном зависит от состояния мышечного тонуса: при гипотонии объем пассивных движений головки увеличивается, козелок достигает стернальной линии; при общем гипертонусе движения ограничены, козелок с трудом доходит до проекции мамиллярной линии. У неврологически здоровых новорожденных козелок при поворотах головки проецируется на середину расстояния между указанными линиями. В тех случаях, когда эта зависимость не прослеживается, показаны дополнительные обследования, прежде всего рентгенография шейного отдела позвоночника.

Новорожденные с натально обусловленной патологией шейного отдела позвоночника и спинного мозга плохо удерживают головку в вертикальном положении, на животе, при вызывании хватательного рефлекса. Полученные данные могут служить подспорьем в клинической диагностике некоторых форм патологии центральных и периферических отделов нервной системы, сопровождающихся нарушением мышечного тонуса.