Nikolay Ivanovich Pirogov

Abstract

The business trip was coming to an end and NI Pirogov was already going to leave Germany.

Full Text

Командировка приходила къ концу и Н. И. Пироговъ уже собирался уѣзжать изъ Германіи. Министръ нар. проев. Головнинъ предложилъ ему посѣтить всѣ русскіе университеты и преимуще­ственно медицинскіе факультеты, и представить министерству ре­зультаты его осмотра. Но... послѣ событія 4 апрѣля 1866 г. Голов­нина смѣнилъ графъ Д. Толстой и... Пироговъ былъ уволенъ отъ службы, о чемъ онъ узналъ въ Берлинѣ совершенно случайно.

Однажды, въ концѣ апрѣля, гуляя въ Берлинѣ по Тиргартену, Пироговъ встрѣтилъ королеву Прусскую, которая всегда относилась къ нему съ глубокимъ уваженіемъ. Скромно одѣтый, въ своемъ обыч­номъ костюмѣ, Пироговъ хотѣлъ избѣжать встрѣчи, но королева сама подошла къ нему и въ разговорѣ, уже зная объ увольненіи его, выразила свое возмущеніе по поводу причиненной ему несправедливо­сти. Недоумѣвающій Пироговъ, не зная, о чемъ шла рѣчь, находился въ весьма неловкомъ положеніи....

Депеша Толстого, составленная въ рѣзкихъ выраженіяхъ, застала Николая Ивановича уже на обратномъ пути въ Россію, въ Бреславлѣ.

Въ увольнительной бумагѣ, подписанной 16 іюля 1866 г., графъ Толстой писалъ, что онъ „освобождаетъ его—-Пирогова отъ возложенныхъ на него порученій, какъ по исполненію разныхъ его трудовъ по учебной и педагогической части, такъ и по руковод­ству лицъ, отправленныхъ заграницу для приготовленія къ званію профессоровъ и преподавателей“.

Несправедливая обида на долго осталась памятна Н. И. Пирогову и всегда такъ живо чувствовалась имъ.

Настоящей отставки Пироговъ такъ и нс получилъ, числясь до самой смерти состоящимъ при министерствѣ народнаго просвѣщенія. Тѣмъ не менѣе онъ лишенъ былъ не только jooo рубя., назначенныхъ за руководство молодыхъ лицъ профессорскаго института, но и тѣхъ 2000 рублей, которые сохраняли ему два предшествовавшихъ министра, какъ члену Главнаго правленія училищъ и чиновнику, состоящему при министерствѣ. У Н. И Пирогова осталась лишь прежняя пенсія за­служеннаго профессора. Такое отношеніе къ Пирогову ставили въ связь съ тостомъ его въ честь «здраваго смысла; снъ теперь въ осо­бенности всѣмъ нуженъ». Тостъ этотъ предложенъ былъ Пироговымъ на обѣдѣ, устроенномъ въ честь его въ Одессѣ въ сентябрѣ 1866 г., и принятъ былъ гр. Д. Толстымъ на свой счетъ, о чемъ небезын­тересно упоминаетъ и самъ Пироговъ въ своемъ «Дневникѣ».

Опечаленные удаленіемъ Н. И. Пирогова отъ общественной дѣ­ятельности, друзья его старались вновь выдвинуть его. Между прочимъ, Пирогова приглашали на постъ главнаго военно-медицинскаго инспек­тора, но Н. И. самъ отказался отъ этого приглашенія, не желая браться за дѣло, по существу больше канцелярское. «Замѣчу только,—пишетъ Пироговъ въ 1868 г. лейбъ-медику Карелию,—что я человѣкъ не бу­мажный, и бумажность въ службѣ была всегда моей слабой стороною».

Испытывалъ въ то время Н. И. Пироговъ и матеріальныя затруд­ненія. «Мой годовой бюджетъ, отъ котораго я безъ риска не могу отступить ни на волосъ, очень простъ,—сообщаетъ онъ Карелию. Я проживаю бооо въ годъ; сыновья мои получаютъ ежегодно 2000; про­центовъ за долги плачу 2400 и выплачиваю въ теченіе 5 лѣтъ капитала долгового 20.000. На доходъ-же съ имѣнья, если я самъ не буду под­держивать его практикой, я при теперешнихъ обстоятельствахъ, не могу разсчитывать нисколько.

А. А. Пирогова въ своихъ письмахъ Карелию обращаемъ особен­ное вниманіе на матеріальную сторону дѣла, каторая у нея замѣтно пре­обладала.

Возвратившись въ 1866 году въ Россію, Н. И. Пироговъ снова поселился въ своемъ имѣньи и по прежнему сталъ занимать­ся сельскимъ хозяйствомъ и особенно хирургической практикой.

Но и на этотъ разъ Пироговъ не долго остается въ своемъ уединеніи, въ деревенской глуши.—Началась въ 1870 г. война Франціи съ Пруссіей, и Н. И. Пироговъ получилъ отъ Министер­ства внутреннихъ дѣлъ и отъ Общества попеченія о больныхъ и раненыхъ, нынѣ—Россійскаго Общества Краснаго Креста, при­глашеніе отправиться заграницу, на театръ военныхъ дѣйствій— осмотрѣть тамъ всѣ военно-санитарныя учрежденія, что-бы извлечь изъ этого осмотра все полезное въ отношеніи частной помощи на войнѣ и примѣнить у насъ—въ Россіи.

Н. И. Пироговъ съ величайшей готовностью принялъ на себя такое порученіе и 13 сентября 1870 г. выѣхалъ заграницу.

И снова весьма важное прокровительство оказала Н. И. Пиро­гову великая княгиня Елена Павловна, вручившая ему письмо къ ко­ролевѣ Прусской, благодаря которому Пирогову легко удалось пре­одолѣть всѣ препятствія къ выполненію прямой его задачи—осмотрѣть всѣ нѣмецкія военно-санитарныя учрежденія на войнѣ.

Путешествіе Пирогова по нѣмецкимъ и французскимъ госпи­талямъ и больницамъ было торжественнымъ тріумфомъ для него, такъ-какъ во всѣхъ оффиціальныхъ и медицинскихъ сферахъ онъ встрѣчалъ самый почетный и радушный пріемъ. Иностранные врачи—и старые знакомые и молодые врачи Германіи и Франціи, а также и пріѣхавшіе на войну англійскіе и американскіе врачи— на перерывъ старались обратить на себя вниманіе Пирогова. Имя его какъ бы наэлектризовывало врачей... Здѣсь, заграницей, Пи­роговъ могъ испытывать чувство удовлетвореннаго самолюбія, какъ военно-полевой хирургъ и какъ администраторъ. Взгляды Пиро­гова, изложенные имъ въ его книгѣ „Начала военной полевой хи­рургіи“, оказалось, встрѣтили заграницей сочувствіе и примѣненіе всеобщее. Такъ, его гипсовая повязка была у нѣмцевъ въ боль­шомъ распространеніи; производство резекцій, въ цѣляхъ сохране­нія конечностей, вытѣснило ампутаціи; планъ Пирогова разсѣянія больныхъ примѣнялся нѣмцами въ самыхъ широкихъ размѣрахъ [1]); его взгляды на гораздо большую пользу размѣщенія больныхъ и раненыхъ не въ большихъ госпиталяхъ, а въ палаткахъ, баракахъ и т. под., также были осуществлены. Точно также введена была рекомендованная Пироговымъ еще въ Севастопольскую воину и сортировка раненыхъ на перевязочныхъ пунктахъ.

Прекрасные результаты широко-примѣненной нѣмцами част­ной помощи на войнѣ подтвердили и то „убѣжденіе“ Пирогова изъ опыта Крымской войны, что „къ достиженію благихъ резуль­татовъ въ военно-полевыхъ госпиталяхъ необходимы не столько научная хирургія и врачебное искусство, сколько дѣльная и хо­рошо устроенная администрація. Только разумная администрація, руководимая гигіеной и медицинской полиціей,—говорилъ Пироговъ,— можетъ бороться противъ дѣйствія заразъ и повѣтрій“, столь губительныхъ для больныхъ и раненыхъ.

Въ Германіи и Франціи Пироговъ осмотрѣлъ болѣе 70 воен­ныхъ лазаретовъ и преимущественно нѣмецкихъ, и нѣсколько ты­сячъ раненыхъ.

Между прочимъ, въ Страсбургѣ французскій хирургъ Герготъ жаловался Пирогову, что варварство нѣмцевъ, осаждавшихъ городъ, не останавливалось предъ краснымъ крестомъ флага, выставленнаго на лазаретѣ: нѣмецкія бомбы пробили крышу, потолокъ и полъ лазарета... На эту жалобу Пироговъ замѣтилъ французскому хирургу, что фран­цузскія бомбы вь Севастополѣ также не разбирали флаговъ на рус­скихъ перевязочныхъ пунктахъ

Не смотря на свой преклонный возрастъ, Пироговъ бодро совер­шалъ небезопасное тогда и нелегкое путешествіе по театру войны, до­вольствуясь то желѣзнодорожнымъ вагономъ третьяго класса, а то и одноконной крестьянской подводой. Въ Эльзасѣ и Лотарингіи частенько приходилось ему, бо-лѣтнему старику, спать втроемъ или четверомъ въ одной небольшой комнатѣ, то на полу, то на импровизированной кро­вати, по прежнему легко мирясь со всѣми неудобствами и проявляя свою недюжинную энергію.

Результатомъ путешествія Пирогова заграницей во время франко-прусской войны явился его „Отчетъ о посѣщеніи военносанитарныхъ учрежденій въ Германіи, Лотарингіи и Эльзасѣ въ 1870 году“

Много поучительнаго высказываетъ въ этомъ сочиненіи Н. И. Пироговъ.

„Нельзя было не убѣдиться, — говоритъ Пироговъ 40 лѣтъ назадъ,—и въ томъ, что дѣйствіе огнестрѣльнаго оружія и артиллеріи, въ небывалыхъ еще размѣрахъ и отдаленіяхъ, сосредоточе­ніе на полѣ сраженія огромныхъ массъ народнаго войска и бы ­строе передвиженіе этихъ массъ, дѣлаютъ нынѣшнюю войну не­сравненно тягостнѣе, убійственнѣе и бѣдственнѣе прежнихъ“.

„Какъ прежде раненные, остававшіеся послѣ битвы, называ­лись у нашихъ старыхъ служакъ ломомъ и бракомъ, такъ и те­перь они, все тотъ-же ломъ и бракъ, лежатъ разбросанные на полѣ сраженія, пока ихъ, кое-какъ, не поднимутъ и не соберутъ. А быстрота и дальномѣткость нынѣшней стрѣльбы дѣлаютъ то, что строевые валятся рядами, и скопленіе раненныхъ, въ самое короткое время, достигаетъ громадной цифры“.

„Кто видѣлъ, хоть издали, всѣ страданія этихъ жертвъ вой­ны, то вѣрно не назоветъ, съ шовинистами, миролюбивое на­строеніе націй „мѣщанскимъ счастьемъ“; шовинизмъ, вызывающій націи на распри и погибель, достоенъ проклятія народовъ, и все человѣчество должно благословлять царей, не ищущихъ кровавой славы“ (стр. 10).

Пироговъ указываетъ, что и въ эту войну раненые сильно нужда­лись въ первой помощи послѣ сраженія и причину этого видитъ въ двухъ обстоятельствахъ: это — «вопіющій недостатокъ санитарныхъ командъ», для устраненія котораго Пироговъ предлагаетъ «дѣйство­вать сообща съ частной помощью и помогать ей организовывать роты носильщиковъ», и, во вторыхъ,—прусскіе военные законы, по кото­рымъ «прусскій врачъ—прежде всего солдатъ», причисляется «къ сра­жающимся и идетъ вмѣстѣ съ ними въ огонь». Вслѣдствіе этого «въ сентябрѣ 1870 г. насчитывалось уже слишкомъ 40 погибшихъ въ сра­женіяхъ (послѣ я,—сообщаетъ Пироговъ,—читалъ уже о юо) военныхъ врачей. Но въ чемъ-же состоитъ разумъ этого закона? задается во­просомъ Пироговъ. Нуженъ-ли онъ былъ, что-бы возбудить личную храбрость во врачѣ, или напомнить ему, что онъ обязанъ идти на вой­ну не только какъ врачъ, но и какъ пруссакъ. Но для чего же на­лагать на одного двойную обязанность? Отъ солдата не требуется спе­ціальныхъ знаній; для чего же требовать отъ спеціалиста солдатской службы? Да и отложивъ вопросъ о правахъ и справедливости въ сторону, спросимъ только: чѣмъ можетъ быть врачъ полезенъ, если онъ обязанъ идти въ огонь, какъ солдатъ, рискуя также, какъ и онъ, быть раненнымъ и убитымъ? Начало этого излишняго врачебнаго герой­ства ведется съ наполеоновскихъ войнъ.—Ларрей (отецъ), вѣроятно въ угоду Наполеону I, завелъ летучіе амбулансы, назначавшіеся стрем­главъ скакать въ пылу сраженія. Въ Dictionnaire de sciences medicales можно найти и картинку, изображающую французскихъ хирурговъ и ихъ помощниковъ, скачущихъ, какъ пожарные, на длинныхъ дрогахъ для подачи безотлагательной помощи. Но все это хорошо только на картинкахъ»...

«Для чего-же, спрашивается, врачамъ идти въ огонь? Для чего заставлять ихъ дѣйствовать тамъ, гдѣ они не могутъ оказать никакой серьезной помощи, подвергая, между тѣмъ, жизнь раненаго и свою опасности? Развѣ врачей такъ много, что потери ихъ въ арміи не ощу­тительны? Не прежде-ли всего нужны обученные носильщики?—Есть, правда, случаи,—вообще рѣдкіе,—гдѣ безотлагательная помощь и подъ огнемъ могла бы быть необходима,—это кровотеченія изъ большихъ сосудовъ; но для радикальной помощи здѣсь «нужны операціи, едва исполнимыя и на перевязочныхъ пунктахъ; остановить же временно кровотеченіе, прижатіемъ сосуда, долженъ умѣть каждый солдатъ. Если его учать стрѣлять и драться, то его должны также учить и помогать себѣ. Умѣнье прижать самому себѣ и раненному товарищу артерію вовсе не мудреное дѣло».

«Не видя существенной надобности посылать врачей въ огонь, я вижу,—говоритъ Пироговъ,—вредъ, и не только матеріальный, но и нрав­ственный. Прусскіе врачи, особливо молодые, прониклись уже воин­ственнымъ духомъ: они сами неудержимо стремятся идти въ огонь, желая отличиться и украшать грудь желѣзнымъ крестомъ, а при та­комъ стремленіи врядъ-ли пріятно оставаться долгое время при пере­вязочныхъ пунктахъ и подвижныхъ лазаретахъ», и въ результатѣ: «раненые не получили своевременной помощи ни на полѣ сраженія, ни на перевязочныхъ пунктахъ, гдѣ они, по недостатку врачей, должны были еще ждать цѣлые дни, оставаясь въ незавидномъ положеніи».

«Дѣйствія врачей въ батальонномъ огнѣ есть не нужная растрата силъ и умственнаго капитала».

Извлекая изъ своихъ наблюденій во время франко-прусской вой­ны урокъ для Россіи, Пироговъ прежде всего указываетъ на необхо­димость для облегченія участи раненыхъ «принять всѣ мѣры для ско­рѣйшаго удаленія раненныхъ изъ-подъ убійственнаго огня и съ поля битвы,» въ каковыхъ цѣляхъ считаетъ первымъ дѣломъ—значительное увеличеніе числа обученныхъ носильщиковъ, и для той-же цѣли— «войти въ сношенія съ Обществами частной помощи для содѣйствія правильной организаціи санитарной прислуги».

Въ избѣжаніе скопленія раненыхъ на не безопасныхъ отъ огня перевязочныхъ пунктахъ необходимо, при условіи «большей самостоя­тельности всенно-медицинскаго вѣдомства», чтобы «всѣ военные врачи дѣйствующихъ полковъ и батальоновъ не уходили съ войсками въ огонь, а собирались бы заблаговременно на перевязочныхъ пунктахъ и въ ближайшихъ подвижныхъ госпиталяхъ».

Придавая огромное значеніе частной помощи на войнѣ, Пи­роговъ отводитъ много мѣста въ своемъ „Отчетѣ“ и этому вопро­су, и прежде всего—какъ регулировать отношенія частной помощи къ администраціи, находя этотъ вопросъ трудно разрѣшимымъ. Пироговъ приходитъ къ слѣдующему выводу: „частная помощь должна дѣйствовать, покуда не установятся правильныя взаимныя отношенія путемъ опыта, и въ военное и въ мирное время, сама по себѣ, и администрація сама по себѣ, сколько можно неза­висимо одна отъ другой. Излишняя зависимость убьетъ, на первыхъ же порахъ, частную помощь“.

Но что-бы сами Общества частной помощи могли широко развивать свою дѣятельность и привлекать къ себѣ пожертвованія, необходимо, чтобы „образованные и достаточные классы все болѣе и болѣе убѣждались въ практически-полезной дѣятельности Об­ществъ частной помощи въ мирное время“.

„Вопросъ: чѣмъ Общества попеченія о больныхъ и раненыхъ (нынѣ—Общество Краснаго Креста) должны заниматься, когда нѣтъ войны?—высказываетъ Пироговъ,—не совсѣмъ еще рѣшенъ и за­границей. „Намъ, русскимъ,—говоритъ Пироговъ,—не для чего искать далеко занятій въ мирное время для нашихъ Обществъ попеченія; у насъ представляется на каждомъ шагу случай ока­зывать помощь и больнымъ и раненымъ. Эпидеміи господствуютъ въ Россіи постоянно то здѣсь, то тамъ; оспопрививаніе—въ за­стоѣ; заразительныя и прилипчивыя болѣзни распространены въ цѣлыхъ селеніяхъ; въ нашихъ лазаретахъ нѣтъ санитарной при­слуги, въ селахъ и мѣстечкахъ нѣтъ и никакихъ лазаретовъ,— словомъ, поле дѣятельности не ограниченное: стоитъ только вы­бирать“. И вотъ Пироговъ въ 1870 г. совѣтуетъ Обществу по­печенія о больныхъ и раненыхъ, нынѣ—Обществу Краснаго Кре­ста, какъ можно скорѣе вступить на путь практической дѣятель­ности. Учреждая собственные лазареты въ имперіи, организуя общины сестеръ и школы санитарной прислуги, заимствуя на первое время врачей и призрѣвая въ своихъ лазаретахъ больныхъ различныхъ вѣдомствъ, разсылая делегатовъ для пропаганды (идеи частной помощи) и сбора пожертвованій, Общества (Краснаго Креста) неминуемо войдутъ въ сношенія съ администраціей и земствами, и постепенно, путемъ опыта и логикой фактовъ, успѣ­ютъ—Богъ дастъ—еще до войны завоевать себѣ всеобщее сочувствіе и уваженіе, при сохраненіи своей самостоятельности. А когда наступитъ война, то она не застанетъ ихъ врасплохъ, а найдетъ готовыми выступить на трудное поприще съ собственными силами, окрѣпшими и организовавшимися подъ сѣнью мира!“ Закончивъ дѣло и избранный, въ благодарность за его трудъ, почетнымъ членомъ Общества Краснаго Креста 5 декабря 1870 г., Н. И. Пироговъ снова и на много лѣтъ уединился въ свое имѣнье, занимаясь сельскимъ хозяйствомъ[2] и ежедневнымъ пріемомъ боль­ныхъ.

Врачебную практику Пироговъ никогда не прекращалъ, даже будучи Попечителемъ округа, находя для помощи страждущимъ и время и силы.

Л. Добровъ въ своихъ воспоминаніяхъ пишетъ:

«Въ извѣстные часы квартира Пирогова—въ Одессѣ—биткомъ набита была народомъ, въ средѣ котораго хорошо одѣтые составляли весьма слабый элементъ.—Въ дверяхъ кабинета происходила страшная давка, шумъ и прямо борьба въ буквальномъ смыслѣ слова. Пріемы не прекращались даже въ жаркую, лѣтнюю пору, когда Н. И. пріѣзжалъ два раза въ недѣлю спеціально для этого въ городъ изъ одной при­морской нѣмецкой колоніи. «Кто бывалъ въ эти пріемные дни,—раз­сказываетъ Добровъ,—не могъ не дивиться крѣпости нервовъ знаме­нитаго хирурга. Почти банная жара, воздухъ удушливый, пропитанный испареніями грязныхъ, больныхъ тѣлъ и прохваченный жгучимъ, рѣд­кимъ запахомъ чесноку. Нужно было много стоицизма и любви къ ближнему, чтобы выдержать нѣсколько часовъ такого самоистязанія». А плата—20 коп. за визитъ!—Не стѣснялись идти къ врачу-попечителю округа Пирогову,—къ великому уидвленію гимназическаго начальства,—и гимназисты съ своими болѣзнями и даже «секретными».

М. Чалый въ своихъ воспоминаніяхъ пишетъ:

«Два дня въ недѣлю, опредѣленные имъ для пріема больныхъ, отъ 8 час. утра до 8 час. вечера, были посвящены безплатной практикѣ. Обширное entrée первой гимназіи — въ Кіевѣ (въ помѣщеніи которой была квартира попечителя) въ эти два дня было переполнено евреями всѣхъ возрастовъ и половъ. Слѣпые, хромые, изувѣченные и разслабленные—всѣ обращались къ знаменитому врачу и всѣмъ имъ, безъ различія званія и состоянія, былъ оказываемъ, смотря по болѣзни, болѣе или менѣе продолжительный осмотръ. Намъ не разъ приходило въ голову: обѣдалъ-ли Николай Ивановичъ въ эти дни, и мы дивились, какая необыкновенная сила воли и энергіи нужна была человѣку для такого самоотверженнаго подвига. Сколько христіанскаго милосердія и любви вмѣщала въ себѣ эта великая душа, заключенная въ такомъ не­взрачномъ тѣлѣ»!

Въ своемъ имѣньи Пироговъ все время занятъ былъ огром­ной практикой, ежедневно принималъ амбулаторныхъ больныхъ, пріѣзжавшихъ со всѣхъ сторонъ и изъ отдаленныхъ мѣстъ, что­бы найти исцѣленіе разныхъ своихъ недуговъ, преимущественно хирургическихъ, у хирурга, имя котораго извѣстно было всей Россіи.

Пироговъ имѣлъ въ своемъ имѣньи нѣсколько мазанокъ и доми­ковъ, которые прежде были корчмами. Теперь онъ перестроилъ ихъ въ лазаретныя отдѣленія и отдавалъ въ наймы пріѣзжимъ больнымъ.

Кромѣ амбулаторіи Пироговъ имѣлъ въ своемъ имѣньи также и постоянный лазаретъ, въ который онъ принималъ тѣхъ, которымъ онъ дѣлалъ операціи и которые вообще требовали болѣе продолжитель­наго леченія. Не надолго выѣзжалъ Н. И. Пироговъ, приглашаемый на консультаціи къ трудно-больнымъ, даже и за предѣлы Подольской гу­берніи,, не смотря на свое уже слабое здоровье и преклонный возрастъ.

Прежде не придававшій цѣнности деньгамъ, самъ не рѣдко раз­дававшій деньги больнымъ, Пироговъ подъ глубокую старость и подъ вліяніемъ окружающихъ, нѣсколько измѣнилъ свое отношеніе къ оплатѣ врачебнаго труда; онъ сталъ разсчстливъ и иногда даже регулировалъ стоимость пріема, лѣченія и под.; но бѣднота, по прежнему, находила у Николая Ивановича даровое леченіе.

Интеллигентныхъ помощниковъ у Пирогова въ его имѣньи не было и потому возможны были случаи грубой эксплоатаціи больныхъ дере­венскими сотрудниками Пирогова, о чемъ онъ, вѣроятно, и не зналъ.

Высокій медицинскій авторитетъ Пирогова не разъ направ­лялъ къ нему за совѣтомъ не только отдѣльныхъ лицъ, но и обще­ственныя организаціи.

Медицинская коммиссія Полтавскаго губернскаго земства, из­давъ свои „Труды“ по организаціи земской медицины, обратив­шаяся къ Николаю Ивановичу за отзывомъ объ этихъ трудахъ, получила отъ него поучительный и полный живѣйшаго интереса отвѣтъ:

При „постоянной земской врачебной коммиссіи,—полагаю, что существуетъ уже, вѣрно, и постоянная продовольственная коммиссія. Это потому, что привыкъ, наученный опытомъ, спрашивать у приходящихъ ко мнѣ ежедневно крестьянъ за совѣтомъ: есть-ли у нихъ хлѣбъ, чтобы лечиться. Этимъ вопросомъ необходимо задавать­ся каждому сельскому врачу и въ хлѣбородныхъ губерніяхъ; также, полагаю, необходима для плодотворныхъ дѣйствій санитарной ком­миссіи и постоянная дѣятельность продовольственной. Въ множе­ствѣ случаевъ для нашихъ больныхъ поселянъ молоко и мясо, а иногда и хорошій хлѣбъ—лекарства, безъ которыхъ аптечъи сна­добья мало даютъ надежды на успѣхъ. Во вторыхъ, вѣрный сво­имъ убѣжденіямъ, высказаннымъ мною уже не разъ во всеуслы­шаніе, я не вѣрю въ дѣйствія медицины самой по себѣ на умень­шеніе смертности массъ, особливо въ повальныхъ болѣзняхъ. Буду­щее общественной медицины въ рукахъ государственной и науч­ной медицины, а не врачебной техники. Только идя объ руку съ раціональными государственными распоряженіями во всѣхъ отра­сляхъ народнаго хозяйства и просвѣщенія, медицина можетъ со­дѣйствоватъ къ уменьшенію распространенія и къ предотвращенію болѣзней, и тогда этимъ косвеннымъ путемъ, а не леченіемъ, мо­жетъ содѣйствовать, наконецъ, и къ уменьшенію смертности массъ“.

Чрезъ 7 лѣтъ опять вспомнили о Пироговѣ. Въ 187 7 г. на­чалась наша война съ Турціей и Общество Краснаго Креста сно­ва дало знаменитому хирургу порученіе „осмотрѣть всѣ наши са­нитарныя учрежденія на театрѣ войны и въ тылу дѣйствующей арміи, а равно и средства транспорта больныхъ и раненныхъ по грунтовымъ и желѣзнымъ дорогамъ“.

Не смотря на свой преклонный возрастъ—Пирогову было уже 67 лѣтъ—-онъ охотно отправился на театръ военныхъ дѣйствій и въ теченіе 6 мѣсяцевъ—осени и зимы 1877—-1878 г.г. — Пироговъ проявилъ неустанную и плодотворную дѣятельность: онъ объѣхалъ всѣ главные пункты на театрѣ военныхъ дѣйствій въ Болгаріи и въ тылу арміи—въ Румыніи и южной Россіи, съ юношеской энергіей осматривая и вникая во все и всюду!

И «великій старецъ бодро переносилъ то, что и молодыхъ утом­ляю, неудобства кампаніи въ такихъ мѣстностяхъ, какъ Болгарія, въ зимнее время и дурную погоду, при непроходимыхъ грунтовыхъ до­рогахъ!»

Собранный имъ огромный матеріалъ статистическихъ и науч­ныхъ данныхъ, свои наблюденія и мнѣнія Пироговъ изложилъ въ обширномъ, двухтомномъ сочиненіи: «Военно-врачебное дѣло и частная помощь на театрѣ войны въ Болгаріи и въ тылу дѣй­ствующей арміи въ 1877—1878 годахъ“ (Спб., 1879 г,).

Въ I томѣ Пироговъ разбираетъ различные сапитарно-поле­вые и военные вопросы: онъ доказываетъ „необходимость въ под­вижныхъ и импровизированныхъ помѣщеніяхъ на театрахъ нашихъ войнъ, излагаетъ тяжелый механизмъ формированія нашихъ военно­временныхъ госпиталей и вопіющіе недостатки этихъ учрежденій, составляющихъ альфу и омегу нашего санитарнаго дѣла на театрѣ войны,—указываетъ на важность для военно-врачебныхъ админи­страторовъ статистики убыли въ битвахъ и отношенія числа сани­тарнаго персонала къ числу госпитальныхъ мѣстъ и къ числен­ности всей арміи,—обсуждаетъ главныя начала системы эвакуаціи происходившей войны, и предлагаетъ планъ эвакуаціи, казавшійся ему наиболѣе раціональнымъ,—обсуждаетъ и основныя начала на­шей частной помощи па войнѣ и отношенія этой помощи къ военно­врачебному вѣдомству, откровенно излагая „крупные пробѣлы въ дѣдѣ частной помощи“.

Во II томѣ Пироговъ изложилъ свои взгляды на „хирурги­ческое врачебное дѣло въ послѣдней турецкой войнѣ и предста­вилъ „статистическіе результаты хода и леченія различныхъ огне­стрѣльныхъ поврежденій“.

Много мы видимъ въ этихъ „томахъ“ интереснаго и поучи­тельнаго и для насъ.

Особенно интересуется Н. И. Пироговъ частной помощью на войнѣ. „Всякая помощь,—говоритъ онъ,—какъ со стороны админи­страціи, такъ и со стороны Общества Краснаго Креста должна быть равномѣрной и распредѣлена по справедливости между всѣ­ми, какъ ранеными, такъ и больными, имѣющими одинаковое право на помощь“.

Говоря объ отношеніи частной помощи къ администраціи, Пиро­говъ задаетъ и теперь жгучій вопросъ: «почему частная помощь рев­ниво старается сохранить при себѣ право распоряженія собранными ею средствами, а не передаетъ ихъ всецѣло въ распоряженіе общей админи­страціи? Есть-ли это выраженіе недовѣрія или же только желаніе уча­ствовать собственными силами въ дѣлѣ помощи? Откровенно говоря, я полагаю, высказываетъ Н. И. Пироговъ, что то и другое. А если такъ, то понятно и то, почему въ дѣйствіяхъ частной помощи,—особенно, когда общество взволновано необычайными событіями, — проявляется антагонизмъ съ администраціею. Тутъ есть всего понемногу: и стрем­ленія къ общему благу, и человѣколюбія, и соревнованія, и недовѣрія, гоньбы за популярностью и личнаго самолюбія. Понятно, что при та­кой смѣнѣ стремленій и мотивовъ общее дѣло, невольно и незамѣтно, можетъ ускользать изъ виду; проявляется и борьба и гонка за эф­фектомъ. Это и бываетъ, рано или поздно, неминуемымъ слѣдствіемъ того взгляда на частную помощь, по которому она вступаетъ на сцену въ видѣ контролера и антогониста администраціи».

«По другому, болѣе скромному и спокойному взгляду на значе­ніе частной помощи въ военное время, она должна быть всегда готовой пополнять пробѣлы, и временные и мѣстные дефициты военной адми­нистраціи,—неизбѣжные при тяжеломъ и медленномъ ходѣ ея меха­низма. Если позволено сравнить военно-врачебную администрацію, по сложности и медленности ея механизма, въ военное время, съ тяже­лой артиллеріей, то частную помощь, при этомъ взглядѣ на ея на­значеніе, можно было-бы сравнить съ легкимъ кавалерійскимъ отря­домъ, являющимся вездѣ, во время на помощь».

По мнѣнію Н. И. Пирогова, „частная помощь должна быть, во время войны, надежной и вѣрной сподручницей общей админи­страціи. Это не значитъ, однако же,—замѣчаетъ Пироговъ,—чтобы частная помощь должна утратить свою самостоятельность и свое самоуправленіе Частная помощь далжна всегда оставаться чувст­вительною къ сохраненію своей самодѣятельности. Никогда, ни­кто, добровольно и охотно, не откажется въ дѣлѣ частной помощи отъ приложенія собственныхъ силъ и личнаго участія. Сохраненіе самостоятельности для частной помощи есть вопросъ жизни“. „Част­ная помощь не должна входить, во время войны, ни въ какія обязательства съ военнымъ вѣдомствомъ, такъ-какъ это стѣснитель­но для механизма ея дѣятельности и ограничиваетъ ея подвиж­ность“.

Съ другой стороны, „частная помощь не должна конкуриро­вать съ военнымъ вѣдомствомъ и слишкомъ отличаться, въ содержа­ніи больныхъ и раненыхъ, отъ принятой этимъ вѣдомствомъ нормы“.

Здѣсь имѣются въ виду предметы баловства и роскоши для боль­ныхъ, пользуемыхъ частной помощью: тонкое бѣлье, конфекты, дорогія вина и под.

Всякая роскошь и излишество въ обстановкѣ и качествѣ средствъ, бьющія на эффектное отличіе отъ средствъ военнаго вѣдомства, должны быть изгнаны изъ круга дѣйствій частной помощи, какъ вредно отзывающіяся на солдатахъ.

Съ переходомъ больныхъ или раненыхъ въ военный госпиталь, они поступаютъ на казенное, сравнительно скромное содержаніе, что вызываетъ у пріученныхъ къ изысканному содержанію частной помощи, солдатъ недовольство, которое иногда доходитъ въ военныхъ госпи­таляхъ до того, что дѣлается необходимою расправа за нарушеніе дис­циплины». «Не нужно забывать, говоритъ Пироговъ, что съ массами людей, и больныхъ и здоровыхъ, нужно обращаться осторожно, если хотимъ избѣжать вредныхъ послѣдствій. Эти массы весьма чувстви­тельны къ неравномѣрному распредѣленію пособій», слѣдствіемъ кото­раго бываютъ «ропотъ, затаенное недовольство и даже нарушеніе по­рядка».

Пироговъ обращаетъ вниманіе и на то обстоятельство, что-бы «частная помощь въ госпиталяхъ не была слишкомъ щедрой въ началѣ войны».

Склады Общества Краснаго Креста, вблизи театра войны, долж­ны быть снабжены только самыми необходимыми для пособія боль­нымъ и раненымъ предметами, расходованіе которыхъ должно быть ре­гулировано.

Врачи Краснаго Креста должны имѣть одного главнаго меди­цинскаго представителя предъ Обществомъ Краснаго Креста и военнымъ вѣдомствомъ.

Завѣдываніе въ военное время санитарными учрежденіями Крас­наго Креста, какъ-то: лазаретами, этапами, санитарными отрядами и поѣздами, должно быть поручаемо, по преимуществу, врачамъ, заслужившимъ уже это довѣріе на дѣлѣ“[3]

О женскомъ санитарномъ персоналѣ на войнѣ и въ част­ности въ русско-турецкую войну 1877—1878 гг. Н. И. Пироговъ говоритъ слѣдующее:

«Женскій санитарный персоналъ выступилъ у насъ впервые въ большихъ размѣрахъ на театръ войны и поэтому требуетъ новой оцѣнки Въ прошлую, крымскую кампанію принимали только три или четыре частныя женскія лица участіе въ оказаніи помощи; всѣ-же дру­гія принадлежали къ учрежденной тогда Крестовоздвиженской Общинѣ и къ давнишнему Обществу сердобольныхъ вдовъ; и тѣ и другія обя­заны были носить особенные знаки (кресты на шеѣ, на лентахъ извѣст­ныхъ цвѣтовъ) и особенный костюмъ, и руководствоваться данными имъ инструкціями подъ надзоромъ начальницъ и старшихъ сестеръ».

«Въ нынѣшнюю-же войну мы видимъ уже нѣсколько прежде орга­низованныхъ общинъ и значительное число добровольныхъ лицъ жен­скаго пола, оказывавшихъ пособіе только эгидою Краснаго Креста. Сверхъ того, дѣйствовали и добровольцы, принятые Обществомъ Крас­наго Креста по найму. Это стеченіе лицъ, не принадлежавшихъ до войны ни къ какимъ организованнымъ обществамъ, дѣйствовавшимъ на театрѣ войны съ организованными уже общинами, сообщали частной помощи, какъ и слѣдовало ожидать, совершенно особенный характеръ. Такъ, всѣ особы женскаго пола въ нынѣшнюю войну, оказывавшія пособія больнымъ и раненымъ, носили названіе сестеръ или сестрицъ, и изъ нихъ добровольныя, существенно, ничѣмъ не были отличены отъ тѣхъ, которыя принадлежали къ организованнымъ Общинамъ. На войнѣ, безъ сомнѣнія, всякая помощь и всѣ руки дороги, а женская помощь и женскій уходъ за ранеными и больными неоцѣненны. Это все вещи безспорныя. Но я полагаю, говоритъ Пироговъ, что для управле­ній частной помощи, и главныхъ ея дѣятелей на театрѣ войны, не должны быть безразличны отношенія къ санитарному дѣлу настоящихъ общинныхъ сестеръ, въ сравненіи съ дѣятельностью добровольныхъ, вступившихъ въ неизвѣстное имъ поприще, только во время войны, и по окончаніи ея снова возвращающихся въ прежнюю жизнь».

«Хотя наши Общины сестеръ, по духу учрежденій, совершенно отличны отъ сестеръ милосердія въ католическихъ странахъ и отъ про­тестантскихъ діакониссъ, такъ-какъ наши общины не имѣютъ чисто религіознаго характера; но весь строй нашихъ Общинъ, все таки, имѣ­етъ серьезное и положительное призваніе, и отношенія ихъ къ обще­ству и Правительству опредѣлены извѣстнымъ образомъ. По этому слѣ­довало бы нашихъ общинныхъ сестеръ и въ такое чрезвычайное время, т. е. во время войны, поставить выше и отличнѣе отъ добровольныхъ сестеръ. И, сверхъ того, многія изъ общинныхъ сестеръ личности— уже испытанныя въ дѣлѣ паданія помощи и заслужившія продолжи­тельнымъ и равностнымъ служаніемъ общее довѣріе, а нѣкоторыя изъ нихъ и высокоуважаемыя особы, по своимъ заслугамъ и нравственнымъ качествамъ».

«Добровольныя же, только на время войны принятыя, лица жен­скаго пола, какъ бы ихъ дѣятельность въ оказаніи помощи на войнѣ ни была высоко цѣнима, все еще должны заслужить себѣ имя настоящихъ сестеръ милосердія.

Выборъ такихъ личностей—добровольныхъ сестеръ, во время войны, по справедливости, не можетъ быть требо­вателенъ; поэтому всегда престоитъ возможность, что избранныя не будутъ имѣть цѣлью искреннее служеніе дѣлу помощи и даже можетъ случиться, что выборъ падетъ на личности не вполчѣ нравственныя. Все это можетъ повредить, впослѣдствіи, дѣлу частной помощи. Молодость и красивая наружность особъ женскаго пола понимаются большею ча­стію военныхъ людей въ лагерѣ односторонне и своеобразно,—и такой взглядъ, съ неприличной дѣлу помощи стороны, можетъ, современемъ, подорвать его нравственныя основы и достоинства. Хотя при скопленіи раненыхъ и больныхъ на театрѣ войны, нѣтъ надобности въ чистотѣ нравственныхъ свойствъ и безукоризненномъ поведеніи женщинъ, по­дающихъ помощь,—есть примѣры истиннаго самоотверженія при уходѣ за больными особъ самаго легкаго поведенія,—но для Общества Крас­наго Креста, какъ организованнаго учрежденія частной помощи, небез­различно имѣть въ своемъ распоряженіи однѣ только руки, безъ нрав-, ственныхъ качествъ. Это могло-бы потрясти его главную основу; по­этому при выборѣ добровольныхъ сестеръ для частной помощи не ху­до имѣть въ виду тотъ своеобразный взглядъ военныхъ людей на жен­скую личность и стараться оградить репутацію частной помощи отъ нареканій и скандаловъ. Выбора добровольныхъ сестеръ долженъ быть порученъ опытнымъ и искусившимся въ этомъ дѣлѣ лицамъ и, безъ сомнѣнія, преимущественно, старшимъ сестрамъ общинъ, пріобрѣвшимъ всеобщее уваженіе и извѣстнымъ своими нравственными качествами».

«Вообще можно заявить, замѣчаетъ Пироговъ, что старшія сестры, прежде еще не бывавшія на театрѣ войны, оказались въ нынѣшнюю войну (30 лѣтъ назадъ) вполнѣ достойными своего призванія. Дѣятель­ность и ревность въ дѣлѣ помощи такихъ личностей, какъ княжна Дундукова-Корсакова, Сабинина, княжна Шаховская и другія, заслу­жили, безспорно, общую признательность. Но мнѣ казалось,—говоритъ Пироговъ,—что въ нынѣшнюю войну выборъ, такъ называемыхъ, добро­вольныхъ сестеръ и надзоръ за ними не были вполнѣ безупречными, и я боюсь, что бы это обстоятельство не повліяло вредно въ будущемъ на дѣло женской помощи во время войны».

«И еще одно обстоятельство показалось мнѣ нѣсколько страннымъ, именно, что положеніе добровольныхъ сестеръ было, по внѣшней обста­новкѣ, какъ-то эффектнѣе, сравнительно съ положеніемъ общинныхъ сестеръ», въ отношеніи помѣщеній, труда и т. д.

«Я полагаю,—говоритъ Н. И. Пироговъ,—что не слѣдовало бы имено­вать сестрами особъ, предложившихъ себя для дѣла женской помощи на войнѣ (какъ и добровольныхъ фельдшерицъ и студентокъ) и ста­вить ихъ въ уровень съ общинными сестрами».

«Организованныя еще до войны Общины сестеръ милосердія долж­ны быть отличены, въ своемъ положеніи, отъ временныхъ общинъ част­ной помощи—изъ добровольныхъ «сестеръ». Организованныя Общины должны пользоваться правами контроля надъ прочими».

«Только особы, принадлежащія къ организованнымъ до войны общинамъ, пользуются именемъ сестеръ».

По мнѣнію Н. И. Пирогова, „учрежденіе военнымъ вѣдомствомъ и частной помощью санитарныхъ командъ, въ мирное время, при госпиталяхъ, подъ надзоромъ врачей и сестеръ, составляетъ вопіющую необходимость нашего времени“.

Во II томѣ „Военно-врачебнаго дѣла“...« Пироговъ еще разъ подтверждаетъ „основныя начала“ своей „полевой хирургіи":

• „Война,—это травматическая эпидемія.
• Не медицина, а администрація играетъ главную роль въ дѣлѣ помощи раненымъ и больнымъ на театрѣ войны.
• Не операціи, спѣшно произведенныя, а правильно органи­зованный уходъ за раненными и сберегательное (консервативное) леченіе, въ самомъ широкомъ размѣрѣ, должны быть главной цѣлью хирургической и административной дѣятельности на театрѣ войны.
• Безпорядочное скученіе раненыхъ на перевязочныхъ пунк­тахъ и въ госпиталяхъ есть самое главное зло, причиняющее впо­слѣдствіи ни чѣмъ не поправимыя бѣдствія и увеличивающее без­мѣрно число жертвъ войны; по этому главная задача полевыхъ врачей и администраторовъ должна состоять въ предупрежденіи этого скопленія въ самомъ началѣ войны.
• Разсѣяніе раненныхъ и больныхъ, вентиляція помѣщеній, въ обширныхъ размѣрахъ, а всего болѣе отдѣльное размѣщеніе трудно-раненыхъ, составляютъ наиболѣе вѣрныя средства противъ распространенія травматическихъ заразъ.
• Хорошо организованная сортировка раненныхъ на пере­вязочныхъ пунктахъ и въ военно-временныхъ госпиталяхъ есть главное средство для оказанія правильной помощи и къ преду­прежденію безпомощности и вредной по своимъ послѣдствіямъ не­урядицы.
• Спѣшное извлеченіе пуль и спѣшное производство первич­ныхъ операцій на передовыхъ и даже главныхъ перевязочныхъ пунктахъ, вовсе не есть такое существенное пособіе, какъ это полагали въ прежнее время, и жизненное показаніе къ производ­ству этихъ операцій ограничивается, въ нынѣшнихъ полевыхъ войнахъ, незначительнымъ числомъ случаевъ. Только осадныя вой­ны составляютъ исключенія изъ этого правила.
• Изслѣдованіе свѣжихъ огнестрѣльныхъ ранъ зондами и пальцами, расширеніе ихъ ножемъ, извлеченіе первичныхъ оскол­ковъ костей, вообще вредно; все это можетъ быть допущено толь­ко въ исключительныхъ случаяхъ и только подъ наблюденіемъ опытныхъ хирурговъ.
• Наложеніе неподвижныхъ и преимущественно гипсовыхъ повязокъ, въ несравненно большей части случаевъ, должно замѣ­нить производство первичныхъ операцій (ампутацій) на перевя­зочныхъ пунктахъ. Всѣ раненные съ огнестрѣльными переломами костей не должны быть иначе транспортированы, какъ съ нало­женными хорошо гипсовыми повязками.
• Анестезированіе играетъ самую важную роль при оказа­ній хирургическихъ пособій въ полевой практикѣ: не только опе­раціи, но во многихъ случаяхъ и наложеніе гипсовыхъ повязокъ должно производить при дѣйствіи анестезирующихъ средствъ.
• Частная помощь, испытанная мною первымъ на театрѣ войны уже 25 лѣтъ тому назадъ, должна быть признана за самое важное самостоятельное подспорье въ полевомъ санитарномъ дѣлѣ“.

Въ подтвержденіе основныхъ началъ своей полевой хирургіи Н. И. Пироговъ проводитъ массу собственныхъ наблюденій и ста­тистическихъ данныхъ изъ русско-турецкой войны и разныхъ преж­нихъ войнъ 1854—1871 г.г.

Наблюденія и взгляды Н. И. Пирогова, изложенные въ толькочто реферированной его книгѣ „Военно-врачебное дѣло и частная помощь на театрѣ войны въ Болгаріи и въ тылу дѣйствующей арміи 1877—-1878 годовъ“, сослужили свою службу въ нашу по­слѣднюю русско-японскую войну.

Эта замѣчательная книга была послѣдней научной медицин­ской работой Н. И. Пирогова, лебединой пѣсней великаго рус­скаго врача, незамѣнимаго знатока военно-полевой хирургіи и всего военно-врачебнаго и санитарнаго дѣла на войнѣ.

„Собственно говоря, замѣчаетъ проф. В. И. Разумовскій, труд­но найти вопросъ въ военно-полевой хирургіи, съ которымъ такъ или иначе не связано было-бы имя Н. И. Пирогова. Въ особен­ности же велики заслуги его въ вопросахъ организаціи военно-сани­тарнаго дѣла.

Другой профессоръ-хирургъ Л. Л. Левшинъ говоритъ:

„Сочиненія Пирогова представляются столь авторитетными, что пока будутъ вестись войны и пока будутъ писать трактаты о военной хирургіи и военно-врачебномъ дѣлѣ, до тѣхъ поръ ни одному автору нельзя будетъ обойтись безъ сочиненій Пирогова. Смѣло можно сказать, говоритъ проф. Левшинъ, что въ этомъ дѣлѣ нѣтъ равнаго Пирогову въ мірѣ!“

[1] Въ своей «Общей хирургіи» (на нѣмец. яз.) въ 1863 г. Пироговъ писалъ: «Счастливые результаты моей деревенской хирургической практики приводятъ меня къ вопросу: нельзя-ли будетъ раненныхъ, послѣ битвы, какъ можно скорѣе, разсѣевать и отдѣлять. Этотъ, совершенно противоположный принятому, образъ дѣйствій, едва возможенъ въ Россіи, гдѣ война, обыкновенно, велась на границахъ государства, гдѣ города и деревни разбросаны и слиткомъ удалены друга отъ друга, но для многолюдныхъ и болѣе нашего цивилизованныхъ странъ западной Европы, гдѣ самыя отдаленныя мѣстности уже имѣютъ шоссе и соединены же­лѣзными путями, я считаю осуществленіе моей мысли возможнымъ. Тогда должно бы было раненныхъ послѣ сраженія... тотчасъ ясе размѣщать въ близь-лѳжащихъ деревняхъ и городахъ».

[2] Садъ около дома былъ любимымъ мѣстомъ Николая Ивановича; онъ по­стоянно копался въ немъ. Своимъ виноградомъ Пироговъ угощалъ рѣдкаго гостя— Императора Александра II, который по пути па театръ войны съ Турціей заѣз­жалъ къ Пирогову въ его «Вишни». Въ этомъ своемъ любимомъ саду H. II. Пиро­говъ хотѣлъ и быть похороненнымъ, но не рѣшились на это: «А если кто купитъ имѣнье, что тогда дѣлать съ тѣломъ?»

[3] Приказомъ по Военному вѣдомству 1887 г. № 114, завѣдываніе лазаре­тами и госпиталями военнаго времени всецѣло предоставлено старшимъ и глав­нымъ вранамъ ихъ; а приказами по военному вѣдомству 1910 г. № 432 и 1912 г. № 45 тоже установлено и для мирнаго времени.—авт.