Doctors in the memoirs of the Decembrists exiled to the Caucasus

Abstract

The tsarist government, having cruelly dealt with the December uprising of 1825, demoted most of the officers who participated in it to the ranks and sent them to settle in the distant harsh Siberia. After a while, many of them were transported to the Caucasus, which the reactionary Russian officials called South Siberia.

Full Text

Царское правительство, жестоко расправившись с декабрьским восстанием 1825 г., разжаловало большинство участвовавших в нем офицеров в рядовые и направило их на поселение в далекую суровую Сибирь. Через некоторое время многие из них были переправлены на Кавказ, который реакционное русское чиновничество называло Юж­ною Сибирью.

Распределение сосланных на Кавказ декабристов по войсковым частям должно было производиться таким образом, чтобы в одной части находился только один де­кабрист.

Но царское правительство и его сатрапы не учли своеобразной обстановки на Кавказе, вытекающей из наличия передовых, прогрессивно настроенных сил обществен­ности и сочувствия многих солдат и офицеров кавказской армии идеям декабристов.

Не оправдалось и ожидание царского правительства, что на Кавказе будет слом­лен революционный дух сосланных сюда декабристов.

Пользуясь негласным и сочувственным отношением большинства командования, многие из декабристов посещали и принимали активное участие в собраниях прогрес­сивно настроенных деятелей в Тифлисе, главным образом в семьях А. Г. Чавчавадзе и вдовы генерала Ахвердова.

Дома А. Г. Чавчавадзе и П. Н. Ахвердовой часто посещали А. С. Грибоедов и декабристы А. А. Бестужев (Марлинский), А. И. Одоевский, А. О. Корнилович, М. М. Нарышкин, П. Коновницын, В. Голицын и другие.

Пламенных и бесстрашных друзей сосланные на Кавказ декабристы приобретали в лице прогрессивно настроенных кавказских военных врачей. Их сближению способ­ствовало то обстоятельство, что декабристы плохо переносили необычный для них кавказский климат, часто болели, в особенности свирепствовавшей в те времена малярией, и им часто приходилось обращаться за медицинской помощью к военным вра­чам, находиться на лечении в военных госпиталях.

w Одним из замечательных друзей декабристов был доктор Н. М. Мейер, описан­ный М. Ю. Лермонтовым в романе «Герой нашего времени» под именем доктора Вернера.

Окончив медико-хирургическую академию, прослужив несколько лет военным врачом во внутренних губерниях России, после 1825 г. Н. М. Мейер направился на службу на Кавказ в войсках, находившихся под командованием генерала Вельями­нова. Здесь он сблизился и сдружился с декабристами А. А. Бестужевым (Марлинским), С. Палицыным, В. М. Голицыным, С. И. Кривцовым. С Бестужевым и Палицы­ным Н. М. Мейер жил на одной квартире. Бестужеву прислали в подарок белую пу­ховую шляпу, которая в те времена в Западной Европе служила признаком принад­лежности к карбонариям. По доносу жандармского штабс-офицера на квартире был произведен внезапный обыск, и шляпа была найдена спрятанной в печи. Мейер, бы­стро сообразив, что если будет доказана принадлежность шляпы Бестужеву или Па­лицыну, то их ожидает тяжелое наказание, взял вину на себя, убедив жандарма, что шляпа принадлежит ему, Мейеру. Зная любовь и уважение солдат и офицеров к Мейе­ру, высшая власть ограничилась тем, что подвергла его шестимесячному тюремному заключению в Темнолесской крепости.

Декабристы Лорер и Черкасов находились на стационарном лечении в военном госпитале в крепости Фанагория. Доктор Гайдушка добился того, что их поместили вдвоем в отдельную палату, что по тому времени считалось смелым поступком.

«К чести юного поколения докторов, — писал в своих воспоминаниях Лорер, - могу сказать, что они одни были людьми бескорыстными и почти все знали свое дело медиков и операторов, быв выпущенными из Виленского университета. Со многими из них я познакомился и сошелся. Впоследствии их взяли на восточный берег, и там они погибли жертвою климата»

Когда порядки в госпитале стали невмоготу Лореру и это осложняло лечение, главный врач госпиталя взял на себя смелую ответственность и разрешил последнему жить на частной квартире и оставаться в списках больных госпиталя.

Весьма интересно и характерно воспоминание декабриста М. И. Пущина, раненно­го при штурме крепости Ахалцыха 15 августа 1828 г.

Потеряв много крови, он «лежал, как пласт, с сохранением чувства и памяти, но в совершенном бессилии пошевелить членом или открыть глаза». Прибывшие к нему корпусной штаб-доктор Зубов с целым сонмом докторов решили, что «нет спасения, что если еще не совсем верно, что умер, то через полчаса должен умереть». Не ока­зав никакой помощи, доктора вскоре его оставили. Через некоторое время после это­го раненый услышал разговор Зубова с недавно прибывшим на Кавказ доктором Барташевичем. На замечание Зубова, что больному осталось жить не больше получаса и потому предпринимать ничего не следует, Барташевич ответил, что пока жив человек, обязанность врача употребить все зависящие от него средства для подания помощи, хотя бы даже для облегчения последних минут его жизни. Барташевич перевязал рану, заложив корпию, и пустил кровь из правой руки. Больной сразу почувствовал облегчение и уснул. «Не знаю, — вспоминал Пущин, — сколько времени я спал, но проснувшись и увидев перед собою Барташевича, с усилием сказал ему слабым голо­сом несколько слов благодарности»1 2.

Своеобразно сложилась судьба военного врача Багрицкого. Он окончил курс ме­дицинского факультета Виленского университета, но за участие в студенческом движе­нии, вместо лекарского мундира, на него надели солдатскую шинель и направили в линейный батальон укрепления Вельяминовск. В Сухуме был устроен ботанический сад, и нужно было подобрать для него заведующего. Вспомнили, что Багрицкий с ме­дицинским образованием, выдвинули его на эту должность, присвоив ему чин унтер- офицера. Заведуя ботаническим садом, Багрицкий одновременно начал заниматься любимой врачебной деятельностью и вскоре завоевал заслуженный авторитет среди многочисленных пациентов. Затем ему дали возможность сдать экзамены на степень лекаря при Харьковском университете, он занялся врачебной деятельностью и стал готовиться к сдаче экзаменов на степень доктора медицины3.

Наиболее ярким представителем передовых деятелей кавказской военной меди­цины первой половины XIX века является Иван Антонович Прибиль, чех по проис­хождению.

И. А. Прибиль родился в Богемии в 1782 г. Первоначальное образование и зва­ние врача получил в Праге, затем уехал на усовершенствование в Вену, где ему было присвоено звание доктора медицины и хирургии.

По приглашению русского посла в Вене князя Куракина, И. А. Прибиль приехал в Россию и был направлен на службу в Грузию в 1808 г.

И. А. Прибиль настолько полюбил Грузию и ее свободолюбивый и гостеприим­ный народ, что она стала его второй родиной. Здесь он женился на девушке из про­грессивно настроенной семьи — Екатерине Осиповне Карашвили.

И. А Прибиль изучил и овладел в совершенстве русским и грузинским языками и, как утверждали его современники, «стал первым лингвистом на Кавказе, даже в последующие годы никто его в этом не мог превзойти» И. А. Прибиль тесно был связан с семьями А. Г. Чавчавадзе и П. Н. Ахвердовой.
Когда А. С. Грибоедов болел малярией, И. А. Прибиль был его лечащим врачом.
Так как пароксизмы малярии у А. С. Грибоедова часто повторялись, то встречи с Прибилем были очень частыми. 27 октября 1828 г. состоялась дуэль между А. С. Грибоедовым и Якубовичем. На дуэли должен был присутствовать и врач, но по своему служебному положению (он в то время состоял инспектором Грузинской врачебной управы) И. А. Прибиль не мог взять на себя эту миссию. По его рекомендации на дуэли присутствовал ордина­тор Тифлисского военного госпиталя Миллер, который и оказал первую медицинскую помощь раненному в руку Грибоедову, чтобы выйти в отставку, декабристу А. С. Ганглебову командир саперного ба­тальона посоветовал лечь на стационарное исследование в Тифлисский военный госпи­таль и получить свидетельство о болезни. Главным врачом. госпиталя в то время был И. А. Прибиль. Чтобы было больше доверия свидетельству о болезни, А. С. Ганглетова продержали в госпитале около двух месяцев Кавказскими военными врачами было сделано многое по оказанию медицинской помощи местному населению.
По инициативе и проекту И. А. Прибиля в Тифлисе была открыта в 1820 г. пер­вая городская гражданская больница на 12 коек «для доставления надежного при­станища и пособия бедным, одержимым болезнью».
В 1829 г. количество коек было доведено до 40, в 1842 г. — до 50, в 1847 — до 60, наконец в 1858 г. до 705.
18 октября 1867 г. Кавказским медицинским обществом была открыта «лечебни­ца для приходящих больных», где ординаторы и консультанты Тифлисского военного госпиталя вели бесплатный прием больных. Такая же лечебница была открыта при Тифлисской общине сестер милосердия, где врачами и сестрами милосердия общины оказывалась бесплатная медицинская и медикаментозная помощь неимущему граж­данскому населению предместья Навтлуг.