«THEY WILL NOT SUFFER WHILE HABITUATING TO SUBORDINATION AND JUSTICE»: PARTICIPATION OF THE KAZAKHS IN THE ORENBURG BOUNDARY COMMISSION (1799-1869)

Full Text

С самого начала присоединения Младшего и Среднего жузов к России ее власти стремились создать арбитражный орган для разрешения пограничных споров с участием представителей казахов. Еще основателю Оренбургского края И.К. Кирилову предполагалось учредить «особные суды» и «в тех судах быть первыми из наших русских людей по два или по три человека, а с их сторон толикое ж число лучших людей». Споры должны были решаться на основе местных обычаев: «смотреть на обычай каждого народа, как и почему в коем народе правыя удовольства получают, а виновных штрафуют, так и в помянутых судах установить» (Материалы по истории политического строя Казахской ССР 1960: 32). В 1784 г. был образован Пограничный суд в составе 12 человек (по 6 представителей от русской и казахской стороны) во главе с председателем, обязанности которого исполнял Оренбургский обер-комендант. Однако в условиях усилившихся в Младшем жузе междоусобиц этот орган оказался, как констатировал оренбургский военный губернатор Н.Н. Бахметев, «не только по бесполезным казне издержкам, ... но и по предметам, для коих он существует, совсем не нужен, поелику ... со времени учреждения онаго суда редко случалось, чтоб кто-либо [из казахов. - С.Г.] судился в нем» (Добросмыслов 1904: 15-16). В 1799 г. на основе Пограничного суда и Пограничной экспедиции, через которую осуществлялась связь с казахскими ханами, султанами и старшинами, был создан новый орган управления - Оренбургская пограничная комиссия (в 1859 г. она была переименована в Оренбургское областное правление). Пограничная комиссия состояла из председателя и двух чиновников с русской стороны и трех выборных заседателей (султана и двух старшин) от казахов, которые все вместе составляли общее присутствие, в котором принимались решения большинством голосов. Работу общего присутствия обеспечивали секретари, переводчики и канцелярские служащие. Являясь правопреемницей Пограничной экспедиции и Пограничного суда, Оренбургская пограничная комиссия сохранила их функции и вначале мало чем отличалась от упраздненных органов. Основными ее обязанностями оставались разрешение пограничных конфликтов и осуществление связи с ханом, султанами и старшинами Младшего жуза. Заседатели-казахи должны были представлять каждое из трех поколений (родовых объединений) Младшего жуза: байулы, алимулы и жетеру. Формирование первого состава Пограничной комиссии осложнилось тем, что каждая политическая группировка в Степи (хан Айшуак, Ханский Совет, султан Каратай) предложила своих кандидатов. Комиссия разослала им предписание, чтобы депутаты были избраны «не инако, как с общаго согласия всех знаменитых и уважаемых в Орде людей» (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1. Л. 58 об.). Однако в обстановке междоусобной вражды родов и острой борьбы за власть между султанами-чингизидами сложно было рассчитывать на согласованное решение. Не дождавшись его, оренбургские власти в начале 1800 г. назначили заседающими от казахов избранников хана: от поколения жетеру - султана Тауке Айшуакова (ханского сына), от байулы и алимулы - старшин Баязыка Кучукбаева и Берназара Кунчиева (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1. Л. 193). В 1801 г. Кунчиев был заменен на Аманбая Мамырова, служившего в 1792-1799 гг. в Пограничном суде (ГАОО. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 4 об.). Таким образом, мы видим изначальное стремление российских властей привлечь широкий круг султанов и старшин к выборам заседателей. Однако политическая раздробленность Младшего жуза и межродовые конфликты не позволили его реализовать, и заседатели назначались оренбургскими властями из числа кандидатов, предлагаемых только ханом. Казахские заседатели включались в состав Пограничной комиссии на три года. В 1804 г. хан Айшуак предложил оставить на новый срок своего сына Тауке и старшину Байязыка Кучукбаева. Пограничная комиссия согласилась с этим, заявив, что следует оставить и Аманбая Мамырова, если поколение алимулы, которое он представлял, не будет настаивать на его смене (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 6. Л. 158-158 об.). В 1807 г. все трое заседающих были повышены чином «за усердным продолжением служения, сопровождаемого при похвальном поведении с точным исполнением всех делаемых поручений» (АВПРИ. СПб. ГА. Ф. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Ч. 2. Л. 54). Несмотря на то, что в Пограничной комиссии для представителей казахов выделялось три места, в 1802 г. в ее состав именным указом Александра I был введен еще один «присутствующий» из казахов - Нурмухаммед Абзялимов. Он принадлежал к наследственной элите казахского общества - ак-суйек («белая кость»), но был не султаном, а ходжой. Нурмухаммед Абзялимов, как и Аманбай Мамыров, имел опыт работы в Пограничном суде, и к моменту назначения в Пограничную комиссию уже имел чин надворного советника. В 1789 г. в составе казахской делегации он побывал в Петербурге и был представлен Екатерине II (ГАОО. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 3 об. - 4). В отличие от остальных заседателей от казахов, Нурмухаммед Абзялимов получал не только жалование, но и деньги на дрова и ремонт дома (построенного ему, кстати, за счет казны). Такое привилегированное положение этого ходжи, возможно, подтверждает убеждение дореволюционных исследователей в особой роли его жены - княгини Тайкары (Той-Кара) (Мейер 1865: 20). А.И. Добросмыслов утверждал, что генерал-губернатор О.И. Игельстром, управлявший краем в 1784-1792 и 1796-1798 гг., «пленился» дочерью хана Нуралы, женщиной умной и красивой. Тайкара вместе с мужем постоянно жила в Оренбурге, бывала и в столице, усвоила «светскость», но одевалась всегда в национальный костюм. По словам А.И. Добросмыслова, Игельстром «за ласки Той-Кары выхлопотал ей титул княгини, пастбищное место для ея стад в окрестностях Оренбурга и право, из уважения к ее породе, ездить цугом» (Добросмыслов 1901: 185). М.М. Терентьев объяснял непоследовательность политики О.А. Игельстрома влиянием на него Тайкары, которая действовала в интересах своего клана. «Старый селадон, - писал он, - принес ей в жертву и свои прежние убеждения, и свою честь, и интересы государства!» (Терентьев 1906: 71). Н. Абзялимов оставался в составе Пограничной комиссии вплоть до 1823 г. (Тайкара умерла в 1806 г.). Казахские заседатели не только участвовали в рассмотрении судебных дел в Пограничной комиссии. Как правило, одного из них каждое лето и осень отправляли на оренбургский (редко - гурьевский или орский) меновой двор для «разбирательства взаимных претензий между киргизами и торговцами, а также для миролюбивого окончания на месте могущих возникнуть между ними споров и в особенности для ограждения киргиз от несправедливых притязаний и притеснений на меновых дворах» (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1. Д. 4957. Л. 42 об.). Состав заседателей от казахов оставался неизменным до 1814 г., когда Байязык Кучукбаев был обвинен в причастности к убийству хана Джанторе, отдан под суд и сослан в Архангельскую губернию (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 12. Л. 81-81 об.). В 1815 г. вместо него был избран Тлявлий Байтереков (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 14. Л. 222 об.). В том же году Ширгазы обратился в Пограничную комиссию с предложением ввести в нее Ялпака Тайланова вместо старого и больного, который почти уже не работал, Аманбая Мамырова. Пограничная комиссия получила одобрение губернатора на эту замену, но так и не произвела ее, и Аманбай Мамыров остался заседателем еще на один срок (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 14. Л. 89-89 об., 311-312). В 1817 г. вместо султана Тауке Айшуакова был назначен сын хана Нуралы султан Юсуп Нуралиев (в 30-е гг. XIX в. в качестве султана-правителя он возглавит одну из трех частей, на которые был разделен Младший жуз после упразднения ханской власти). В 1818 г. по личному распоряжению оренбургского военного губернатора П.К. Эссена в состав Пограничной комиссии четвертым заседателем, сверх штата, вновь был введен помилованный и возвращенный из ссылки Байязык Кучукбаев (РГИА. Ф. 1291. Оп. 81. Д. 18. Л. 275). Разбирая конфликты на Оренбургском меновом дворе, этот старшина вызывал возмущение поборами и взятками. В Пограничную комиссию и к военному губернатору посыпались жалобы, но Байязык Кучукбаев, будучи врагом хана Ширгазы, продолжал пользоваться расположением П.К. Эссена, который выступал за отстранение Ширгазы от власти. В 1820 г. на Байязыка Кучукбаева поступила жалоба в вымогательстве. Задержанный по обвинению в угоне казачьих лошадей казах рода черкеш Быхытжан Кутлубаев был освобожден после возмещения ущерба. Вскоре в аул Кутлубаева прибыли посыльные, которые за «ходатайство» и «заступничество» Баязыка Кучукбаева забрали 5 верблюдов, лошадь, несколько кошм и халатов (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 16. Л. 195 об. - 196). В результате расследования этой жалобы Кучукбаев в 1821 г., наконец, был отстранен от должности. По утвержденному Александром I решению Азиатского комитета оренбургским властям было приказано не позволять Кучукбаеву возвращаться в степь и внимательно наблюдать за его связями и поведением (АВПРИ. СПб. ГА. Ф. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Ч. 2. Л. 104-105). В архивах сохранились письма Кучукбаева, в которых он просит российские власти о назначении ему пенсии и прилагает характеристики от султанов, ханского совета и даже губернатора Архангельской губернии, где он отбывал ссылку. Эта просьба Кучукбаева «осталась без внимания», но в остальных случаях заседатели, прослужившие долгое время в Комиссии, получали пенсии или, чаще всего, единовременные пособия. Так, А. Мамырову, одному из первых чиновников-казахов, начавших службу еще в 1784 г., было выплачено пожалование в размере 1 500 руб. (АВПРИ. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Л. 402-405); Б. Кангазину, прослужившему 17 лет, - в размере годового жалования (АВПРИ. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Л. 112-112 об.). В случае смерти чиновников пособия выплачивались их вдовам. Так, после смерти в 1834 г. Кула Чикабаева пособие было выплачено его вдове (История Казахстана в русских источниках 2006: 402-405); еще раньше пожалования по 1 000 руб. получили две вдовы Нурмухаммеда Абзялимова (АВПРИ. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Л. 26-41). Не все заседатели-казахи знали русский язык, на котором преимущественно велись дела Комиссии. Толмачи же не всегда верно переводили им содержание рассматриваемых вопросов. Нередко дела, касавшиеся казахов, рассматривались без участия казахских заседателей, которые довольно часто отлучались в Степь или командировались на меновые дворы. Ханы Джанторе и Ширгазы несколько раз жаловались, что многие дела решаются русскими чиновниками втайне от заседателей-казахов (РГИА. Ф. 1291. Оп. 81. Д. 44а. Л. 459; Д. 18. Л. 179-181). Назначенный в 1820 г. председателем Пограничной комиссии В.Ф. Тимковский, ознакомившись с положением дел в этом ведомстве, доложил Азиатскому комитету, что «присутствующие от киргизского народа доныне умножали только штат комиссии без всякой почти пользы и были безгласны, или их мнения и действия служили единственно прикрытием некоторых частных видов старших из российских чиновников» (РГИА. Ф. 1291. Оп. 81. Д. 44а. Л. 115). По выражению директора Азиатского департамента К.К. Родофиникина, заседатели от казахов были «или вовсе безгласные, или на все согласные», и «приносили до сих пор мало пользы своим единоплеменникам» (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5457. Л. 17-17 об.). Однако сложно согласиться с утверждением, что эти члены Пограничной комиссии совсем не выполняли своей основной цели - защиты казахов от «несправедливых решений». Судя по сохранившимся «мемориям» и журналам заседаний общего присутствия, казахские заседатели нередко заступались за подсудимых казахов (например, ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 14. Л. 333). Впрочем, следует отметить, что, вынося решения по делам казахов, задержанных на линии за простое «воровство» (кража скота и другого имущества) без насилия, Оренбургская пограничная комиссия мало доверяла казачьим властям и чаще всего, не найдя неопровержимых доказательств, отпускала обвиняемых в Степь с предписанием, чтобы те «не шатались праздно вблизи крепостей» (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 12. Л. 9; Д. 15. Л. 323 и др.). Если же обвинение подтверждалось, то подсудимого могли освободить при условии возмещения ущерба (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 14, 15, 16). Основаниями для освобождения от ответственности или смягчения наказания служили также старость, болезнь, «особые заслуги» (ЦГА РК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 337. Л. 23, 35 об. - 37) или даже «дикость и невежество» (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7176. Л. 54 об.). В этом отношении Пограничная комиссия действовала строго в соответствии с позицией центральной российской власти, которая предписывала, что «самые наказания преступных ордынцев должны соизмеряться не столько со степенью вины, сколько с впечатлением, которое могут произвести на их единоплеменников. … Самая польза дел наших требует, чтобы наказание виновных соответственно тому смягчилось, а иногда и вовсе отменилось» (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3725 б. Л. 21 - 21 об.). Тем не менее, для усиления значения Пограничной комиссии как арбитражного органа в 1820 г. Азиатский комитет запретил ей рассматривать дела без заседателей от казахов (АВПРИ. СПб. ГА. Ф. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Ч. 2. Л. 399 об.). В 1823 г. старшина Тлявлий Байтереков был отстранен от должности в связи с его причастностью к действиям «неблагонамеренных ордынцев», коллежский асессор Аманбай Мамыров уволен по старости, «присутствующий» от казахского народа Нурмухаммед Абзялимов ушел в отставку, а единственный оставшийся заседатель султан Бердали Кангазин (он был избран в Комиссию в феврале 1823 г.) заболел. Работа Пограничной комиссии по разрешению судебных дел, учитывая запрет Азиатского комитета, была фактически парализована. Хан Ширгазы, которому российские власти неоднократно напоминали о необходимости скорейшего избрания заседателей, медлил, и оренбургский военный губернатор предписал Пограничной комиссии самостоятельно назначить «для присутствия в оной людей, уважаемых в Орде и известных с похвальной стороны». Пограничная комиссия назначила заседателем от жетеру старшину Кула Чикабаева; назначение заседателя от алимулы было отложено до лета (АВПРИ. СПб. ГА. Ф. 161. II-25. Оп. 70. 1786-1842. Д. 1. Ч. 2. Л. 400). С этого времени должности заседателей стали замещаться не по ханскому выбору, а по назначению российской администрации. После упразднения в 1824 г. ханской власти в Младшем жузе заседателей от казахов стали назначать не от поколений, а от частей - Западной, Средней и Восточной, на которые был разделен жуз. Прежнее соотношение - султан и двое старшин - перестало быть обязательным, и заседателями стали назначать преимущественно султанов. Их кандидатуры подбирались председателем Пограничной комиссии и утверждались военным губернатором. Иногда учитывались пожелания султанов-правителей. Так, в 1832 г. по просьбам Юсупа Нуралиева и Баймухамеда Айчувакова, возглавлявших, соответственно, Среднюю и Западную части Младшего жуза, председатель Пограничной комиссии Г.Ф. Генс был вынужден, вопреки своей воле, ввести в состав Комиссии сына Ширгазы Едыгея (Идигу) Ширгазиева (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3578е. Л. 6-7, 24-24 об.). Предубеждение председателя имело под собой основание: молодой султан, основываясь на своем ханском происхождении, начал с того, что стал оспаривать место старшего у более опытных заседателей, и Г.Ф. Генсу пришлось прикладывать усилия для урегулирования конфликтов между казахскими чиновниками его ведомства (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3905. Л. 8-9 об.). Впрочем, несмотря на ориентацию российской администрации преимущественно на султанов, в Пограничную комиссию были назначены и влиятельные старшины и бии из кара-суйек («черной кости»). В 1857 г. заседателем от Западной части жуза стал Омар Казыев, бий рода байбакты (История Казахстана в русских источниках 2006: 261). В 30-40-е гг. XIX в. в Пограничную комиссию старались назначать молодых, нигде прежде не служивших и, следовательно, не испорченных «мздоимством» казахов. Заседатель от Восточной части Тлеукабыл Абултаев (наделенный, как особо отмечено в его характеристике, «примечательным даром слова») был назначен на должность в 19 лет, заседатель от Западной части Джанмухаммед Туккуджин - в 21 год (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5468. Л. 24 об. - 26, 34 об. - 36). Эти султаны не только участвовали в рассмотрении дел, касавшихся казахов, и разрешали конфликты на меновом дворе. По мере трансформации Пограничной комиссии из преимущественно арбитражно-судебного органа в орган управления казахами Младшего жуза менялись и функции казахских заседателей. С середины 30-х гг. XIX в. они контролировали кибиточный сбор, а иногда и сами посылались вглубь степи для его проведения, вели подсчет населения, организовывали набор казахов в русские военные экспедиции, поставку верблюдов и др. При необходимости заседатели могли выступить в качестве переводчиков. Так, в 1845 г. отряд Долгова, отправленный против Кенесары Касымова, сопровождал Тлеукабыл Абултаев, который переводил переговоры с мятежниками (ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5699. Л. 14). Большинство заседателей-казахов к тому времени уже не только знали татарскую грамоту, но и умели читать и писать по-русски, или даже имели русское образование. По рекомендации К.К. Родофиникина, преимуществом при приеме на службу должны были пользоваться выпускники открытого в 1825 г. в Оренбурге Неплюевского кадетского корпуса, в котором 30 казенных мест выделялось для детей султанов, старшин и других «почетных ордынцев» (Горбунова 2015: 88-89). Одним из них стал Салих Бабаджанов, сын Караул-ходжи Бабаджанова, одного из самых влиятельных людей Внутренней (Букеевской) Орды. После обучения в Неплюевском кадетском корпусе, в 1851 г. Салих Бабаджанов был принят «сверх штата» на службу в Пограничную комиссию. Он владел «изящной русской речью», был убежденным сторонником необходимости интеграции казахов в состав России и распространения русской культуры. В 1861 г. Салих Бабаджанов был избран членом-советником Русского географического общества, а через год стал первым казахом, получившим официальную награду за научные труды: его многочисленные публикации по этнографии казахов были удостоены серебряной медали РГО (Масанов 1966: 169-170). Казахские заседатели, как и другие чиновники-казахи, представляли в казахском обществе немногочисленную прослойку, которая интегрировалась сама и способствовала тем самым интеграции Казахской степи в имперскую систему управления (Удербаева 2014: 173). «Казах, - отмечает Г.С. Султангалиева, - находясь на службе, приобретал чиновничий стиль, определенные управленческие методы и приемы и был способен адаптировать свой опыт к местным реалиям» (Султангалиева 2009: 98). С другой стороны, российская власть, создавая арбитражные органы с участием казахов и привлекая их на государственную службу, действовала в русле общей политики «как можно менее входить во внутренний распорядок» степняков и управлять, «приноравливаясь к их обычаям» (Материалы по истории политического строя Казахстана 1960: 251). Такой подход, безусловно, замедлял процесс присоединения жузов к России, и он растянулся на более, чем столетие, но в то же время обеспечивал плавную и ненасильственную инкорпорацию казахов в общеимперское пространство. СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ АВПРИ - Архив внешней политики Российской империи ГАОО - Государственный архив Оренбургской области РГИА - Российский государственный исторический архив ЦГА РК - Центральный государственный архив Республики Казахстан

About the authors

S. V. Gorbunova

Nizhnevartovsk State University

Candidate of Historical Sciences, Аssociate Professor of the Department of Document Science and General History

References

Supplementary files