PECULIARITIES OF THE IDEOLOGY OF THE ANTI-SOVIET MOVEMENT IN THE EAST OF RUSSIA AND ITS INFLUENCE ON THE POLITICAL FIGHT IN SIBERIA IN 1918

Full Text

Проблема генезиса идеологических установок противоборствующих социально-политических лагерей России периода Гражданской войны относится к важным темам изучения переломного этапа развития страны. Оформившееся в ходе Февральской революции идейное противостояние по вопросу о путях дальнейшего развития России после политического переворота Октября 1917 г. приняло в стране острые, военные формы. Сталкивавшиеся на полях сражений Гражданской войны участники политического конфликта нуждались в идеологическом обосновании своего варианта развития России для понимания их позиции широкими слоями населения страны и мировой общественности, который оправдывал бы их насильственные действия, в том числе и средствами террора, в вооруженной борьбе за верховную власть. Научный интерес вызывает специфика идеологических установок антисоветских сил на востоке России, их влияние на политическую ситуацию в Сибири. Данная проблема была в центре внимания еще в период Гражданской войны. Первичный анализ идейной программы антисоветского движения был проведен в работах вождей большевиков. Так, В.И. Ленин идеологию «демократической контрреволюции» проанализировал в статье «Ценные признания Питирима Сорокина» (Ленин 1969: 188-197), начальную фазу Белого движения на востоке России - в речи «О современном положении и ближайших задачах Советской власти» (Ленин 1970a: 30-43), и ее позднюю фазу - в «Письме по поводу победы над Колчаком» (Ленин 1970b: 151-159). Эволюция антисоветской идеологии рассмотрена в статье И.В. Сталина «Политика правительства по национальному вопросу» (Сталин 1947: 225-229). Необходимо отметить, что основы антисоветской идеологии были созданы еще в период политического кризиса осени 1917 г. Так, идейная платформа унитаристов (кадеты и офицерский корпус), которая известна как «белая идея», первоначально была изложена в «Программе действия» корниловского движения в 1917 г. (Деникин 2003: 99). Эту программу в 1919 г. Главнокомандующий ВСЮР генерал А.И. Деникин дополнил «Наказом Особому совещанию» (Врангель 2003: 428-429). На востоке России постулаты белой идеологии под названием «Задачи Верховной власти» в беседе с представителями печати представил адмирал А.В. Колчак в ноябре 1918 г. (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 14. Л. 1 об.). Антисоветская идейная программа правых социалистов была озвучена на Уфимском Государственном совещании в сентябре 1918 г. (Уфимское государственное совещание ... 1929: 249-250), получив название «тактика третьей силы» (Гусев 1973: 35-45). Она рассмотрена бывшим участником «демократической контрреволюции» И.М. Майским (Майский 1922: 125-137). Анализ идейных установок антисоветского движения на востоке России показывает, что специфика политической программы его движущих сил характеризуется эклектикой и синкретикой, т. к. она одновременно включала в себя весь спектр антисоветских политических программ, и это отличало ее от ситуации на юге России, где изначально ведущей политической линией была «белая идея». Этот феномен не был чем-то исключительным в идейных воззрениях антисоветских групп эпохи Гражданской войны. Генерал врангелевской Белой армии Я.А. Слащев так определил сущность идеологии антисоветского лагеря юга России: «мешанина кадетствующих и октябриствующих “верхов” и меньшевистско-эсерствующих “низов”. Кадровое офицерство было воспитано в монархическом духе, политикой не интересовалось, в ней ничего не смыслило и даже в большинстве не было знакомо с программами отдельных партий. “Боже, царя храни” все же провозглашали только отдельные тупицы, а масса Добровольческой армии надеялась на “учредилку”, избранную по “четыреххвостке”, так что, по-видимому, эсеровский элемент преобладал» (Слащев-Крымский 2003: 18-19). Данная специфика воззрений была характерна и для идеологии восточной контрреволюции. Поэтому она одновременно включала в себя политические установки всех антиоктябрьских политических партий. Так, в нее входили положения из программы кадетов, которые выступали за установление «конституционной и парламентской монархии» (Права и свободы человека ... 2002: 75). Доктринальные воззрения на государственно-политическое устройство страны военных старой русской армии, которые поддержали Февральский политический переворот, изложил Верховный Правитель России адмирал А.В. Колчак: «Я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать все то, что признано самим народом ненужным» (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 14. Л. 1 об.). На первом этапе антисоветского движения в Сибири идеология восточной контрреволюции включала чаяния областников, которые свое видение ситуации изложили в заявлении Сибирской областной Думы «Грамота Народам Сибири» (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 15. Л. 1) и декларации Временного Сибирского правительства «О государственной самостоятельности Сибири» (Временное Сибирское правительство ...: 117). Как самостоятельная идейная линия выступали «верхи» сибирского казачества (Съезды, конференции и совещания ... 1992: 268). На востоке России большое место в идеологии антиоктябрьских сил занимала теория меньшевиков и эсеров о широкой демократии, республике и федерации как форме государственного устройства страны (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 3. Д. 2. Л. 1). Последний этап антисоветского движения на востоке России был отмечен реставрационно-монархическими настроениями консервативных слоев общества Сибири, беженцев из центральных районов страны, а также известной части офицеров, о которых белый генерал В.А. Кислицын писал: «Для офицеров не было более дорогих лозунгов - за веру, царя и отечество…» (Иоффе 1977: 125). По этой причине прямо противоположные программные установки составных частей антисоветского движения на Востоке страны не могли не вызывать острейшие политические трения и перманентный политический кризис в лагере местной контрреволюции. Лишь сквозная мысль, что большевизм являл собой худшее из всего того, что имелось в политическом спектре страны, заставляла до известного момента носителей антисоветской идеологии сотрудничать друг с другом (Ракитников 1920: 7). Так, летом 1918 г. полковник В.О. Каппель, в ответ на приглашение эсеровского Комуча возглавить вооруженные силы мятежников, заявил: «Согласен, попробую воевать; я монархист по убеждениям, но стану под какое угодно знамя, лишь бы воевать с большевиками» (Иоффе 1977: 126). Из этой сложной идейной конструкции оформилась основная линия сторонников февральской революции, так называемая «белая идея» создания модели современного Российского государства. Как заметил генерал Я.А. Слащев, «идеей, руководившей этими людьми, была борьба за “отечество”, которое одно уцелело от триединого лозунга, под которым военные элементы России воспитывались в течение 200 лет. Действительно, если идея царя была дискредитирована, то идея “отечества” держалась крепко; она была впитана, так сказать, с молоком матери и поддерживала дух армии за все время Германской войны. И вот теперь она опять должна была выдвинуть массы на борьбу с иноземным нашествием, и, прежде всего, против Советской власти, которая рассматривалась руководителями Добровольческой армии как иноземный элемент» (Слащев-Крымский 2003: 12-13). Стоит отметить, что «белая идея» на практике оказалась неоднородной в идеологических проявлениях как на территории России в ходе Гражданской войны, так и среди русских эмигрантов после нее. На специфику идеологии влияли особенности территориального базирования войск белых армий, особенно в национальных районах, авторитет лидеров тех или иных политических партий и течений. На доктринальные установки вождей белого движения воздействовали представители войск интервентов, а также правительства стран-лимитрофов, которые были вовлечены в российский национальный конфликт в связи с их помощью антиоктябрьским силам, и т. д. При всем разнообразии трактовки «белой идеи» ее основной тезис состоял в лозунге «Единая, неделимая, Великая Россия». Объективно «белая идея» отражала стремление отечественных (великоросских) торгово-промышленных кругов восстановить единый всероссийский рынок в интересах национальной буржуазии, вытеснив из экономического пространства России иностранных конкурентов как из стран Антанты, так и из государств бывшего Германского блока. В 1918 г. белые унитаристы на юге страны оформили основу будущего Российского государства. В августе 1918 г. при генерале М.В. Алексееве было создано «Особое совещание» как «высший орган гражданского управления» (Иоффе 1977: 230-231). В Киеве адептами унитарного государства из числа кадетов и лиц, идейно близких к ним, был создан «Совет государственного объединения России» (СГОР), сыгравшего огромную роль в консолидации сторонников Белого движения. В него вошли депутаты Государственной думы, земств, торгово-промышленных и академических кругов, члены «Союза земельных собственников», Церковного собора и финансисты. В целом «СГОР» отражал интересы тех бывших землевладельцев и финансово-промышленных кругов, политической целью которых являлось воссоздание «единой неделимой России» (Иоффе 1977: 242). В Сибири в качестве программы действия «белая идея» разделялась только представителями партии кадетов, отдельными группами цензовых элементов и кадровым офицерством старой русской армии, которые оказались на востоке страны. Правыми социалистами как Сибири, так и Европейской России националистический лозунг «Великая и неделимая Россия» отрицался, так как они стояли на программной установке своих партий «О праве наций на самоопределение» (Права и свободы человека ... 2002: 97). Для них первичным элементом программы являлось «укрепление русской революции» (Временное Сибирское правительство ... 2010: 45), и только потом «защита свободы и независимости нашей родины» (Временное Сибирское правительство ... 2010: 45). Само понятие «белая идея» сибирская антисоветская демократия не поощряла. Так, в приказе № 13 от 10 июня 1918 г. командир Второго Степного корпуса Сибирской армии полковник П.П. Иванов-Ринов от имени Временного Сибирского правительства категорически запрещал населению Сибирского региона употреблять понятие «белая гвардия» (Временное Сибирское правительство ... 2010: 60). В специальном постановлении всем участникам антисоветских вооруженных сил, подконтрольным вначале Западно-Сибирскому комиссариату, а затем Временному Сибирскому правительству, запрещалось использование белой повязки на рукаве в качестве опознавательного знака, так как она ассоциировалась с белым движением юга России. Военнослужащим Сибирской антисоветской армии предписывалось использовать в качестве опознавательного знака бело-зеленые повязки, повторявшие цвета знамени сибирских автономистов (Временное Сибирское правительство ... 2010: 37). При этом во всех документах Сибирского Временного правительства и Сибирской областной Думы говорилось о стремлении восстановить единство всех частей бывшей Российской империи на демократической основе (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 3. Д. 1. Л. 1). Феномен двойственности идеологических установок участников антисоветского движения на востоке России, когда, с одной стороны, эсерами провозглашался лозунг федерации и народоправства (Добровольский 2002: 127), а с другой - кадетами и офицерами пропагандировались постулаты о «единой и неделимой России», порождал в Сибири в период «демократической контрреволюции» 1918 г. непрерывные столкновения между лидерами социалистической демократии и вождями националистов на всех уровнях власти, их взаимное недоверие, политические интриги (Ларьков 1996: 24-30). За столкновениями правых социалистов с белыми националистами стояла проблема выбора модели оформления государственной системы верховной представительной власти в России, т. е. выбор между парламентской республикой и республикой президентской. Усугубляли ситуацию в антисоветском лагере монархические взгляды ряда кадровых офицеров Сибирской армии и сибирского казачества (Ракитников 1920: 9). Они «бредили» или «царем Михаилом Романовым», стремясь придать Белому движению унитаристов государственную преемственность и легитимность, или «диктатором», наподобие Наполеона, из местных военных авторитетов, т. е. развивали идеи «цезаризма» (Шишкин 1997: 7-14). Так, на Востоке страны негласно вызревала идея установления в России президентской формы правления, аналога президентской системы Веймарской республики в Германии. Об этом говорил, прямо не упоминая институт президентства, адмирал А.В. Колчак в беседе с иностранными корреспондентами: «Меня называют диктатором. Пусть так: я не боюсь этого слова и помню, что диктатура с древнейших времен была учреждением республиканским. Как Сенат Древнего Рима в тяжкие минуты государства назначал диктатора, так Совет Министров Российского Государства в тягчайшую из тяжких минут нашей государственной жизни, идя навстречу общественным настроениям, назначил меня Верховным Правителем» (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 14. Л. 1 об.). Лидеры сибирского «народоправства» вынуждены были прислушиваться к чаяниям сторонников «белой идеи» из офицерских кругов, т. к. они составляли костяк Сибирской армии (Гармиза 1970: 95). Уже в Декларации «Ко всему населению Западной Сибири» Временное Сибирское правительство, подстраиваясь под эти настроения, заявило, что ее задачей является «восстановление отторгнутых ныне друг от друга частей Великой всероссийской федеративной демократической республики» (Временное Сибирское правительство 2010 ...: 47). Однако осенью 1918 г. после успешного свержения Советской власти в Сибири, на Урале и в Поволжье термин «Великая республика» в «исполнении» антисоветской демократии не устраивал сторонников «белой идеи», т. к. они отрицали какую-либо форму федеративного устройства России. В Сибири националисты Белого движения отстаивали основополагающий лозунг унитарного государства «Единая и неделимая Россия» (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 2. Д. 25. Л. 1). Из этой позиции националистов в военной форме, поддержанной определенными торгово-промышленными кругами востока России, во многом оформилась идея государственного переворота 18 ноября 1918 г., завершившаяся установлением в Сибири военной диктатуры адмирала А.В. Колчака (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 14. Л. 1). Резкое изменение политических предпочтений сибирской буржуазии осенью 1918 г. в пользу создания унитарного государства с «твердой» (президентской) властью во многом диктовалось неблагоприятной для нее экономической конъюнктурой на Дальнем Востоке, где вследствие засилья на местных рынках японских и американских товаров предпринимателям Сибири было сложно вести торговые дела (За спиной Колчака 2005: 392-394). Кроме того, экономическая практика региона в условиях автаркии показала, что народному хозяйству Сибири невозможно было существовать без вывоза аграрной продукции на европейский рынок страны и получения необходимой фабричной продукции для нужд местного населения, т. е. требование восстановить традиционные хозяйственные связи в рамках единого национального рынка являлось жизненным императивом. Подобную идейную эволюцию проделали кооператоры Сибири (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 3. Д. 5. Л. 1), которые в условиях разделения страны по линии фронтов не смогли обеспечить нормальное функционирование товарно-снабженческой системы края. Поэтому они требовали возродить единый национальный рынок, поддержав для этого политический переворот 18 ноября 1918 г. (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 3. Д. 16. Л. 1). Однако этому решению областная буржуазия и сибирские кооператоры пришли не сразу. Сибирские автономисты как представители еще одной идеологической парадигмы на востоке страны были недовольны сложившейся в антисоветском лагере ситуацией, т. к. в случае победы сторонников «единой и неделимой России» в Гражданской войне в стране началось бы формирование унитарного государства, которое отрицало бы какие-либо формы автономии. За спиной сибирских областников стояли известные круги местной буржуазии, которые, прежде всего, ориентировались на внутренний сибирский рынок и на торговлю со странами Дальневосточного региона (За спиной Колчака 2005: 69). Стоит отметить, что политический сепаратизм областников был отражением недовольства торгово-промышленных кругов Сибири прежним экономическим неравенством с привилегированной буржуазией европейской части страны. Поэтому еще в конце июня 1918 г. в Омске, в административно-политическом центре Западной Сибири, областники и пока еще союзные им военные круги заставили Западно-Сибирский комиссариат, который выступал за подчинение Учредительному собранию, передать всю власть Сибирскому Временному правительству (Гармиза 1970: 105). В нем доминировали сторонники сибирской автономии. Было объявлено о «Свободной Сибирской республике» (Временное Сибирское правительство 2010: 104) и созыве «Всесибирского Учредительного собрания» (Временное Сибирское правительство ... 2010: 102). Кроме того, от Сибирского Временного правительства областники добились 4 июля 1918 г. издания «Декларации о государственной самостоятельности Сибири» (Временное Сибирское правительство ... 2010: 117), а 13 июля под их давлением были определены северные и западные границы Сибирской республики (Временное Сибирское правительство 2010 ...: 151). Успехи сибирских автономистов вызвали недовольство как сторонников «единой и неделимой России», так и представителей правительства Англии на востоке страны. Белогвардейцы стремились использовать военно-экономический потенциал Сибири для содействия южной русской контрреволюции А.И. Деникина, видя в ней залог будущей российской государственности. Эти стремления совпадали с планами агентов Антанты, которые добивались вмешательства Сибирской армии в ход военных действий в Поволжье против Красной Армии для воссоздания антигерманского фронта и свержения Советской власти (Светачев 1983: 86). Союзники сознательно затягивали признание Сибирского правительства. Давление внешних и внутренних сил вызвало перманентный политический кризис в «верхах» антисоветского лагеря Сибири (Мельгунов 2004: 423-460). В августе 1918 г. адепты унитарного государства из состава Временного Сибирского правительства, опираясь на поддержку военных кругов, выступили против Сибирской областной Думы, которая попыталась законодательно ввести конфедеративное устройство будущего Российского государства. Они создали внутри Правительства Административный совет из пяти министров во главе с прогрессистом П.В. Вологодским (Гинс 2008: 118-119). Реакция областников последовала немедленно. 19 сентября 1918 г. заместитель главы правительства В.М. Крутовский объявил о роспуске Административного совета (Мельгунов 2004: 286). Вмешательство в правительственный кризис военных кругов, которые рассчитывали усилить влияние сторонников «единой и неделимой России», привело к поражению левых министров из числа автономистов и эсеров. Все они оказались под арестом, а видный представитель сибирских областников А.Е. Новоселов был убит. Сибирская областная Дума после этих событий свою работу приостановила (Гинс 2008: 154-156). Прибывшие в Омск уже после событий 19-21 сентября члены Уфимского Государственного совещания, отстаивая идею Всероссийского Учредительного собрания, сформировали Директорию и создали на базе Временного Сибирского правительства Всероссийское правительство. Члены этого правительства во главе с его Председателем П.В. Вологодским и министрами И.А. Михайловым, И.И. Серебренниковым и управляющим делами Г.К. Гинсом 3 ноября 1918 г. подписали декларацию «О передаче верховной власти на территории Сибири Временному Всероссийскому Правительству» (Сибирский вестник 1918). Вскоре члены Директории и российские эсеры натолкнулись на сепаратизм бывших министров Сибирского правительства, которые пытались не допустить их вмешательства как в «сибирские дела», так и в дела общегосударственного характера. Саботаж и уклонение от выполнения распоряжений Директории «сибирскими министрами» объяснялся наметившимися в правительстве тенденциями опираться в регионе на сторонников «белой идеи», кадетскую партию и торгово-промышленные круги (Шиловский: Временное Всероссийское ...). Начались разногласия и столкновения по вопросу рамок полномочий Директории и Временного Российского правительства, которое требовало от членов Директории не вмешиваться в его дела (Гинс 2008: 193). Используя правительственный кризис, эмиссары Англии активно интриговали политические круги Омска, добиваясь включения в состав правительства в качестве военного министра своей креатуры - адмирала А.В. Колчака. В итоге он занял этот ключевой пост. Учитывая, что адмирал постоянно заявлял о неприемлемости для него как политика идеи созыва Всероссийского Учредительного собрания образца января 1918 г., стало ясно, что правительство Великобритании сделало ставку на белых националистов с их лозунгом «Единая и неделимая Россия» (Миронов 2006: 270). Стоит отметить, что отказ от идеи повторного созыва Учредительного собрания лишал сторонников «белой идеи» в Сибири какой-либо легитимности. После победы над Советами им оставалось уповать лишь на возможный созыв «Национального собрания», видимо, по Избирательному закону 3 июня 1907 г., и опираться на дореволюционное законодательство, которое было отвергнуто основной массой народа самим фактом политической революции 1917 г. Новый министр еще больше обострил разногласия в «верхах» антисоветского движения на востоке страны. Так, 5 ноября 1918 г., т. е. через две недели после назначения А.В. Колчака военным министром, Председатель Совета министров Всероссийского правительства П.В. Вологодский заявил о необходимости отмены закона о государственной самостоятельности Сибири. Данное заявление было крайне негативно встречено областниками. Ответом Совета министров стал окончательный роспуск Сибирской областной Думы 10 ноября 1918 г. (Шиловский 1995: 15-16). Новый конфликт между Директорией и Советом министров по поводу полномочий данных органов верховной власти в Сибири завершился государственным переворотом 18 ноября 1918 г. Он упразднил эсеровскую Директорию и установил диктатуру адмирала А.В. Колчака. Временное Всероссийское правительство официально было объявлено постоянным и единственным высшим распорядительным органом власти на востоке России. Параллельно была декларирована идеологическая программа нового режима власти в Сибири, которая по ряду моментов почти полностью совпадала с теорией унитарного государства сторонников «белой идеи» (ГИАОО. Ф. Р-1015. Оп. 1. Д. 14. Л. 1 об.). Победой сторонников «единой и неделимой России» завершилось и внутреннее политическое противостояние группировок торгово-промышленной буржуазии Сибири. Таким образом, анализ системы идеологии восточной контрреволюции показывает, что на Востоке России, прежде всего в Сибири, доктринальные установки антиоктябрьского политического движения характеризуются наличием в них трех основных идейно взаимоисключающих друг друга точек зрения на будущую систему территориально-политического устройства страны и форму организации власти. Идеологическая концепция «широкой демократии» и федеративного устройства России в основном связана с течениями правых социалистов. Доктрина, известная как «автономная Сибирь», реализовывалась сепаратистами из состава сибирских либералов-областников и части сибирских эсеров. Имелся вариант «автономного Сибирского казачьего войска», который развивали верхи сибирского казачества. Наконец, третья, «единая и неделимая Россия», связана с партией кадетов и кадровым офицерством. Исходя из этой идейной специфики, по нашему мнению, стоит рассматривать историю развития антисоветской идеологии и антисоветского движения на Востоке России от начала антисоветских восстаний в Сибири и Поволжье в мае 1918 г. и до военно-политического поражения антиоктябрьских политических сил в 1922 г. на Дальнем Востоке. СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ГИАОО - Государственный исторический архив Омской области

About the authors

M. I. Vtorushin

Omsk State Technical University

Candidate of Historical Sciences, Senior Lecture at the Department of State and Municipal Management and Customs Affairs

References

Supplementary files